красноармеец Васильковский Евгений Михайлович
Васильковский Е.М.(455 сп):
"...После того, как лейтенант Виноградов с группой бойцов ушел в прорыв, мы оставлены были для прикрытия их. После чего действовали самостоятельно, нас оставалось около 20 человек вместе с ранеными. Последний день в крепости нас осталось 7 человек, полуживых, голодных, боеприпасов не было уже два дня. Мы, остатки бойцов и командиров, решили идти в прорыв к 8 форту, чтобы не попасть им на издевательство. Мы с криком "Ура!" выскочили из-под развалин и бросились в Мухавец, где они встретили нас огнем. Некоторым из нас удалось прыгнуть в Мухавец. Большим течением меня занесло к северной части крепости в камыш, вскоре сюда занесло Курешова. Немного передохнув, мы стали выползать на землю под вал (прим.- ПКТ-143). По нам открыли огонь, раздался взрыв вблизи и дальше ничего не помню. Очнувшись, я увидел неразборчиво Курешова, сидящего и вокруг стоящих с автоматами немцев. Меня ранило в руку и оглушило, так я попал в плен...".
Серпионов И.Е.(455 сп):
"...В ночь на 28 июня (прим.- 25 июня) пытались группой в 40 человек форсировать Мухавец, но гитлеровцы открыли огонь. Был ранен и утром пленен...".
Клименко П.А.(455 сп):
"...27 июня (прим.- 24 июня) удалось собрать еще один сводный отряд, состоявший из 350-400 человек. На этот раз решили днем не прорываться: для фашистов это не было неожиданностью, и попытки пресекались. Воспользовались немецкой педантичностью: напали вечером, во время ужина. Удалось пробить коридор в системе блокады. Я командовал правым флангом отряда. Через этот коридор выводили части и раненых. В первый момент немцы были в замешательстве, но позже организовали сильнейшее сопротивление. Это была бойня. Обе стороны несли огромные потери. Выйти по этому коридору удалось единицам. Я был в их числе. Хоть немцы и открыли огонь по маленьким группам, которым удалось вырваться из огненного плена, погони не было. Убегали по заболоченной местности. Я сумел собрать отряд из 17 человек. Вместе мы стали продвигаться на восток, к своим...".
По сведениям Р.Гшопфа за 25 июня убитые во 2 пб 135 пп снова из 7 пехотной роты. И вероятно двое погибших роты - следствие отражения ночного прорыва. Число раненых вермахтовцев неизвестно.
ДЕНЬ 25 ИЮНЯ - "ШУГУРОВСКИЙ ПРОРЫВ".
Донесение командира 130 пп в штаб 45 пд от 25.06.1941 года:
"...14.00. 3 пехотный батальон занимается захоронением погибших русских восточнее крепостной ж/д станции Цитадель-Баннхоф...".
Согнанные местные жители, под немецкой охраной, собирают павших красноармейцев в месте прорыва в ночь с 23 на 24 июня. Захоронением в ближайших канавах и воронках занимаюся и те, кто не смог прорваться - наши военноппленные. Убитых много. Работы ведутся и в последующие дни. А тем временем сводная группа вновь готовится к прорыву. По сути это самый дерзкий прорыв. Немецкие солдаты 2 пб 135 пп на ПКТ-143, а силы 45 разведотряда на гребне ПКТ-145. Расстояние между противоборствующими минимальное. Вероятно именно на внезапность и сделали ставку комиссар Фомин и капитан Зубачев.
Суточное донесение 81 сб в штаб 45 пд за 25.06.1941 года:
"...Попытки врага вырваться из окружения по северному мосту расстраивались, при этом был ранен командир (оберст-лейтенант Масух)...".
красноармеец Шугуров Алексей Климентьевич
Шугуров А.К.(75 орб):
"...25 июня полковой комиссар Фомин вызвал меня из Белого Дворца и дал мне приказ: cобрать всех разведчиков, если кто на посту подменить и сделать все возможное, чтобы найти выход из крепости. Мной были собраны все не раненые нашего батальона 45 человек, подменив их другими на укреплении. Совместно обсудили обстановку и положение наше, решили сделать прорыв. Согласились все. Решили переходить мост через Мухавец двумя потоками. С первым шел я, а потом по моему сигналу или сообщению идут на помощь нам остальные, а часть форсирует реку Мухавец. Для того, чтобы решиться на это, я обратился к полковому комиссару 84 сп с этим предложением. Ответ получил такой: "Мы все погибнем. Попытайтесь сделать прорыв". После этого мы стали готовиться к действию. У нас были винтовки и по четыре патрона к ним, у меня - наган. Все участники защиты обеспечили нас саперными лопатами, боеприпасами и частично питанием. Нам были переданы остатки патронов, гранат. Мне удалось собрать около 85 человек. Прикрывали нас из окон казармы наши товарищи. В 4 часа вечера первым через мост побежал я, за мной Сазонов, Васильев, Александров и другие. Несмотря на обстрел, мы первую задачу выполнили удачно. Перебравшись через вал, нам открылась большая видимость. Метров за 400-500 от нас были расположены комсоставские дома. Один дом был занят немцами, а во втором находились наши офицеры. Когда нас заметили в этих домах, то немецкий солдат выбежал из дома с фашистским флажком, в этот момент мы заметили красный флаг и взрыв гранаты. Фашист был сражен. Когда некоторые из нас начали стрелять по окнам, откуда высматривали фашисты, они в свою очередь открыли огонь по нам. Немецкие наблюдатели быстро обнаружили нас и открыли ураганный огонь по нам, были высланы даже самолеты. Двигаться дальше нашей группе было немыслимо. Было решено окопаться. Часов в 5 вечера, в тот момент, когда я давал сигнал второй группе двигаться к нам, мне угодила пуля в грудь навылет с поражением правого легкого. Я хорошо сознавал, что двигаться нельзя. Сознание меня не покинуло. Поэтому я прижал рану на спине сильно к земле. Этим задержал кровотечение, а вход пули зажал рукой. В таком состоянии пролежал более трех часов. Командование я передал сержанту Сазонову, а связного Донского послал доложить обстановку полковому комиссару Фомину. Часов в 10 вечера, когда стемнело, меня подобрал Александров, который сделал мне перевязку и утащил в укрытие (пекарню), где мы пробыли два дня. Я был уже как труп. С меня сняли гимнастерку и забинтовали грудь белым полотном. Утром 27 июня к нам прибежали трое. Один из них выдал себя за лейтенанта, хотя знаков различия не было. Он обратился ко мне, как мы попали сюда, что случилось со мной. Позаботился достать воды, которую трудно было взять, хотя река была рядом. Когда немцы окружили наше помещение, то этот же лейтенант предложил кончать бесполезную защиту и сдаться. Я выйти не мог и товарищи вытащили меня. Всех раненых отправили в госпиталь в Брест-Литовск...".
красноармеец Возяков Роман Антонович
Возяков Р.А.(75 орб):
"...Четвертый день - после обеда в казарме, где группировка Фомина держала оборону, Шугуров собрал нас в вестибюле второго этажа перед уголком. Нас было около 40-45 бойцов и младших командиров из нашего разведбатальона: бойцы мотострелковой роты, кавэскадрона, танковой роты и несколько бойцрв бронероты. Из младших командиров были - старшие сержанты Васильев, Сазонов, Александров и младший сержант Трунов. Перед нами выступил комиссар Фомин. Его выступление было коротким. Он говорил, что связи с нашими войсками, находящимися вне крепости (мы это восприняли с войсками, идущими к нам на помощь), у нас нет. Поэтому нам он поставил задачу найти выход из крепости, чтобы выводить оставшихся бойцов из крепости и присоединиться к нашим наступающим войскам. Мы, отдельными, небольшими группками, стали выходить из казармы и скапливаться под Трехарочными воротами. Нам предстояло перебежать мост через Мухавец. Нас поддержали с казарм пулеметным огнем бойцы 84 стрелкового и 33 инженерного полков. Комсорг Шугуров нам поставил задачу: группа бойцов, которая вперед перебежит мост, должна занять позицию на близлежащем валу и открыть огонь в сторону Северных ворот, а остальная группа как перебежит мост, должна перебежками двигаться к валам и фортам в сторону города Бреста, где кончаются крепостные валы, а за валами сухой дол, то есть нет водной преграды (это мы знали еще до войны, там часто у мотострелковой роты, где служили Шугуров и я, бывали тактические занятия). Мы, короткими перебежками, из Трехарочных ворот, перебежали мост через Мухавец и низиной у самой воды добежали до вала, было человек 10-12. Часть бойцов залегли на валу справа и открыли огонь, а остальная часть побежали по берегу реки Мухавец дальше. Мы должны были огнем отвлечь немцев и тем самым помочь нашим выйти. Шугуров стоял на валу во весь рост, ему еще старший сержант кладовщик Александров говорил: "Не стойте так". Немцы наверное подумали, что это командир и "кукушка" его сняла. Он был ранен в плечо, сквозное пулевое ранение. Мы были на валу минут 20. Потом побежали догонять остальных. Шугуров остался вместе с Александровым. Его старший сержант Александров вытащил в армейскую пекарню. Мы - Сазонов, Васильев, Трунов, Михеев и несколько раненых бойцов из кавэскадрона хотели перебежать к комсоставским домам через плац, а затем через Восточные ворота вырваться из крепости. Когда мы миновали пекарню, вышли на открытую площадку, нас обстреляли со стороны вала из минометов. У нас появились раненые. Раненые стали отползать к реке. Убитые и тяжелораненые остались там. Я нагнулся оказывать помощь (перевязывать) раненому бойцу из кавэскадрона. Немцы в это время усилили огонь из минометов и меня осколком легко ранило в правую кисть. Я с раненым вместе стали отползать тоже к реке. Раненые уже стали переплывать реку, с ними и я переплыл реку, и обратно вернулись в район обороны. После нас еще вернулись раненые (где плыли, а где переходили вброд). Помню, что был с нами повар батальона Михеев, были бойцы мотострелковой роты. Прорывались мы днем, после обеда. Старший сержант Сазонов участвовал при попытке прорыва. Но только он оказывается с группой раненых бойцов раньше меня переплыл Мухавец, а 7 бойцов (Золотарев еще бойцы кавэскадрона раненые) переплыли позже их...".