Из восп. защитника БК Байбекова Абдуллы Сабировича:
"...На третий день мучений от жажды дошло до того, что люди стали впадать в обморочное состояние. Решили бросить жребий: кому вечером, рискуя жизнью, выйти из окон в нижнем этаже на кромку берега, проползти по ней 5-6 метров, спуститься до реки,набрать воды и вернуться. Всю предыдущую ночь над берегом висели немецкие осветительные ракеты. Нас зорко стерегли чтобы замучить жаждой и заставить сдаться.Я, Зацепин, Ваха, Гайрханов и красноармеец из моего расчета (был с нами и пятый) бросили жребий. Он выпал на меня. Я отнесся к этому спокойно, так как и без того все время думал о том, что мне нужно идти за водой и что, может быть, этот день последний в моей жизни.
А с предпостья у Белостокских ворот, где мой пулемет положил десятки фашистских разбойников, еще с утра доносились нудные стоны и мольбы раненого немца, лежавшего, по-видимому, с перебитыми ногами:
- Вассер... вассер...
Я встрепенулся."А что, если сейчас попробовать пойти за водой? Ведь риск что ночью, что днем почти одинаковый".
Я решил ползком добраться до этого немца. Взял брезентовое ведро, спустился на первый этаж, вылез из окна и подполз к раненому немцу. Показывая раненому на ведро, я жестами объяснил, что пойду за водой и напою его. Только пусть крикнет лежащим на противоположном берегу немцам, чтобы в меня не стреляли. Немец сразу понял, приподнялся на локте и что-то стал кричать... Потом обратился ко мне и, взмахнув в сторону реки, что-то сказал.
Я снял с немца каску, взял свое ведро и пошел по откосу вниз.Сердце колотилось у меня в груди, как у птички, попавшей в западню. С другого берега на меня смотрели десятки фашистских глаз.
А раненый немец сверху продолжал кричать, чтобы меня не трогали. Прежде всего я зачерпнул в каску воды и напился так что дышать стало трудно. Потом набрал воды в брезентовое ведро и каску, поднялся на кромку берега и вдосталь напоил немца.До стены казармы от немца было метров пять. И это расстояние надо было пройти с ведром воды! И надо влезть в окно! Я подсел к немцу, раненному, по-видимому, мной же, и осмотрел рану. Была, вероятно, раздроблена бедренная кость. Достал я из сумки немца индивидуальный пакет и кое-как перевязал рану.Немец благодарил. Потом долил в его каску воды, поставил ее около головы. Потом махнул ему рукой, давая знать, что ухожу.Неторопливо подошел к зияющему в широкой стене оконному проему. Никто не стрелял в меня.Расчет встретил мое возвращение криками ликования. Все напились, долили воды в кожух водного охлаждения пулемета.Оставшуюся воду, почти полведра, снесли бойцам соседнего расчета..."