Оттуда же (лл.38об. – 40 об.):
Михальчук Людмила Леонтьевна 1906 г[ода] р[ождения], б[ес]п[артийная]. Работает в Брестском родильном доме мед[ицинской] сестрой.
С 1935 года жила в крепости, работала в военном госпитале. А до этого работала в Варшаве. Имеет высшее фармацевтическое образование, но, не имея диплома, всю жизнь работает как мед[ицинская] сестра, т[о] е[сть] средний мед[ицинский] персонал. Играло роль и то, что [она по национальности] – русская.
Рассказ:
«При поляках и наших – старшая операционная сестра.
Нач[альником] госпиталя перед войной был Петров Юрий Викторович, живущий [ныне] в Ленинграде. Адрес: Ленинград «67» Павильон 25. Кв.5. больница Мечникова [Так в оригинале].
[Впрочем, Петров – не начальник, а просто хирург].
Перед войной из госпиталя эвакуировали больных в Пинск и в Минск по приказанию начальства.
Я напряжённой обстановки не чувствовала. Хотя днём и летали немецкие самолёты. Не слышала разговоров о войне. Жила на ул[ице] Маяковского, [дом] 57 (с Петровым в одной квартире). Семья – мать, сёстры, братья. Все вечером в субботу были в сборе дома. И Петров тоже, вернувшийся после операции. Легли спать. Первый сон. Проснулись от грохота. Вскочили. Петров одел шинель. Подождали 5 минут. Петров ушёл в город (ходили через Валы, через Холмские ворота. Госпиталь находился на Южном острове). Огонь по городу - сильнейший. Снаряды перелетали через дом.
Я до крепости не дошла. Дошла только на 2-й день. Ужас. Содом и Гоморра. В 8 или 7 утра в городе уже были немцы. Они шли по 2 – по 3 [человека]. Люди бежали голые, кое-как одетые. Примерно в 10 утра по домам стали ходить немцы. И к нам вошли. Человек 5 – 6. Обыск. Увидели мундир и шинель (другую) Петрова. На столе Петрова – учебники. Сестра кричит: «Доктор, доктор!». Приказали не выходить. Через час вижу на углу группу людей, которых немцы повели на расстрел.
Ночь беспокойная. На 2-й день люди просят: «Идите в госпиталь, помогать раненым. Кругом раненые». В крепости – стрельба, не утихающая 2 или 3 недели. В госпиталь пошла вместе с несколькими медиками (на рукве у меня повязка с красным крестом). Сразу, в 1-й день была разрешена смена «хирургии». Но в сам госпиталь [мы] не попали. Собирали раненых на улице. Переносили в городскую больницу к доктору Ильину. Раненые – мужчины, женщины, дети. Одетые и раздетые. Военные и гражданские. Носили раненых весь день.
Петров забежал домой за документами на 2-й день. Он был в форме. Он забежал вечером потихоньку. Сказал: «Иду спасать Родину!». Прощались мы минут 15 или 10 – не дольше. Оставил нам книги, записи и диплом: «Буду жив – заберу, умру – родным перешлите». Петров – честнейший человек.
Жители Бреста говорили: «Наши бьются в крепости». Слышалась непреркращающаяся канонада. Я старалась разузнать – где мои сослуживцы, что с ними? Пропал брат – инженер, строивший ДОТы. Оказалось, брат успел удрать в Россию.
На квартиру пришёл старик: «Ваш знакомый Петров – в Южном городке, сидит в лагерях». Переоделись мы с сестрой «пид деревенских», взяли бидоны, пошли к лагерю. Лагерь был обнесён проволокой. Вернулись ни с чем. Потом через старика получили от Петрова записку: «Подходите с той-то стороны». Снова пошли. Смотрим – стоит Петров. Передали ему кусок хлеба и крохотный ломтик сала. В лагере было 10 врачей. «Мы, - писал Петров, - получаем по одной картошке в день, а солдаты ничего не получали и ели человечину – мертвецов». Эпидемия сыпняка в лагере. Передавали Петрову кисель и молоко. Позже мы получили благодарственную записку за подписью 10 врачей. Не помню по прошествии какого времени из Замостья пришла открытка от Петрова: «Сижу в лагере». Чтобы наладить ему пересылку прод[овольственных] посылок, мы сфабриковали фиктивные документы, удостоверяющие, что Петров – наш родственник (двоюродный брат матери). Начали ему регулярно помогать.
Встречалась с Петровым в 1945 году, когда он возвращался и плена из Германии. Петров остановился у нас на несколько дней.
На 5[-й] день я тяжело заболела и не вставала с постели 3 месяца. После болезни я уже нигде не работала».