Одним из двух командиров 132 обкв, которых война застала в Брестской крепости, был Бродяной Владимир Антонович – нач. библиотеки клуба, мл. политрук, 1917, с Благодатное, Амвросиевский р-н, Донецкая обл. Член ВКПб с 1938 г. Украинец, служ. 9 кл. В КА с 1937. В ночь с 21 на 22 июня был дежурным по батальону. В первые минуты войны, по его воспоминаниям, побежал в тюрьму на Кобринском укреплении (Северный остров), где был контужен. Попал в плен. Освобожден в мае 1945. После ВОВ жил в г. Торез Донецкой обл. 06.04.1985 награжден орденом Отечественной войны 2 ст. Утвержден защитником БК 23.04.1976.
По некоторым данным, он попал в плен 29 июня, но утверждал, что это произошло 12 июля. Фигура весьма противоречивая, что вытекает из публикуемых ниже писем и документов (все данные письма выявлены К. Б. Стрельбицким. РГАЛИ, фонд №3138).
Из письма А. П. Охрименко Т. М. Ходцевой от 02.04.1965:
«Бродяной и его пребывание в крепости явно нуждаются в уточнениях. Во-первых, он сказал, что не имеет никакого отношения к спасению знамени. По его словам, в лагере Бяла Подляска он встретил мл. сержанта Новикова, который сказал ему, что знамя сожгли. Во-вторых, тот факт, что он встретил Новикова, позволяет Бродяному рассказывать об обороне со слов Новикова, и неизвестно, чему свидетелем был сам Бродяной, а что же сказал ему Новиков. В-третьих, Бродяной заявил мне, что партбилет и другие документы он вместе с товарищами сжег перед прорывом из крепости. А в Барановичах я ознакомился с документами партийного дела о восстановлении Бродяного в партии, относящимися к 1947 году. Тогда Бродяной заявил, что партбилет и знамя батальона, а также знаки различия он закопал в лесу под Кобриным. На место выехать отказался, в партии восстановлен не был.
На мой взгляд, есть только одна «ниточка», которая может оправдать поведение Бродяного в этом отношении: он боится ответственности за судьбу знамени и поэтому говорит, что не имел к нему никакого отношения.
В Москве, в архиве, я обнаружил следующие важные документы: (идет перечень — ЕТ).
Имеется также инструкция дежурного по 132 батальону, которая запрещает ему покидать расположение части даже в мирное время. Тем более непонятно поведение 22.06.41 г. тов. Бродяного. В беседе со мной он сказал, что примерно часов в 12 дня, взяв с собой бойца, фамилию которого не помнит, он направился в тюрьму на Северном острове, т.к. связи с ней не было и он не знал, что там делается. На мой взгляд, он в любом случае не должен был покидать своих бойцов, а направить в тюрьму кого-нибудь из младших командиров.
<…> Я позвонил в Донецк по телефону, чтобы там уточнили его (Новикова — ЕТ) судьбу, поскольку Бродяной говорит, что Новикова впоследствии перевели в другой лагерь, где он будто бы погиб при попытке выкрасть чертежи у немцев. По списку Новиков числится убитым.
<…> Бродяной. 21 февраля — выговор за халатное отношение к обязанностям начальника конвоя (пожар в вагоне). 21 апреля — выговор (не вышел на обмен с поездным конвоем в качестве начальника городского конвоя). 6 мая (все — 1941 год) — результаты стрельб комсостава: пистолет — плохо, винтовка — посредственно. Как видите, он предстает перед нами вовсе не таким образцовым командиром, как говорили о нем родственники».
Из ответа Т. М. Ходцевой А. П. Охрименко:
«О Бродяном Вы правы, есть смысл написать немного. И в таком вот плане. Что касается его приглашения (на встречу однополчан в БК — ЕТ), то пригласить можно. Ну и докажут, вот и хорошо. Точки будут расставлены. Больше того, если у него рыльце в пушку, то, логически рассуждая, он должен не поехать, испугаться. Надо же хоть какой-то свет пролить на всю эту историю».
Должен заметить, что на встрече В. Бродяной был, и никаких претензий ему вроде бы никто не высказывал.
Письмо В. А. Бродяного А. П. Охрименко:
г. Торез
Уважаемый
Алексей Петрович!
Получив Ваше письмо, с которого мне стало ясно, что Вам необходимы материалы об участниках Героической обороны Брестской крепости с 132 отд. батальона КВ НКВД.
С Новиковым Константином я повстречался в плену в лагере Бело-подляски (лагерь <нрзб>). С ним мы делились мнением о боях при защите Брестской крепости.
Которых помню участников это Новиков, Лонин, Устинов и Кондаков. Личный состав батальона в основном находился в служебной командировке. В крепости с батальона находилось около 29 человек и два караула, один в крепостной тюрьме, второй в городской тюрьме по охране.
В момент начала войны личный состав батальона, находившийся в казарменном расположении, был поднят по тревоге, поставлены первым задача по охране и при появлении противника отражать его ружейным и пулеметным огнем.
Под прикрытием воздушного и артиллерийского огня гитлеровцы старалися переправиться на понтонных лодках между крепостью и Юж. островом. Огнем бойцов 132 батальона и 84 полка гитлеровцы были отбиты. Трупы гитлеровских зверей и разбитые понтонные лодки укрыли воды реки, вниз по течению уносило нечисть фашистскую.
В первый день войны участникам обороны 132 б-на и 84 полка четыре раза приходилось участвовать в штыковых атаках. Фашистские автоматчики бросалися через мост к воротам крепости со стороны Юж. острова.
При отражении атак пал смертью храбрых при защите Родины шофер Лонин и 4 человек ранило с 132 батальона, были убитые и раненые с 84 полка.
Настойчиво фашисты старалися прорваться в крепость с Юж. острова через ворота. Но с большим героизмом отбивали бойцы 132 б-на и 84 полка, нанося им большие потери.
Гитлеровские варвары прибегали к нечеловеческим вылазкам, а именно, собрав женщин на Юж. острове гарнизонного госпиталя и под силой оружия толкая их в спины прикладами, гитлеровские автоматчики за спиной женщин смогли взойти на мост.
Защитники крепости были в недоумении, что делать. Но этот вопрос решили сами женщины, будучи патриотами нашей Родины, крикнули: «Стреляйте, товарищи! И отомстите гадам ползучим за нас».
Пулеметным огнем защитники крепости хотели отрезать гитлеровцев от женщин, а бойцы с винтовками и гранатами бросилися на выручку женщин под прикрытием пулеметного огня. Гитлеровцы кинжальным огнем с автоматов расстреляли всех женщин, с испуганным криком начали убегать, понеся большие потери, увидев, что русские защитники крепости бросилися в атаку.
Этим самым был вызван ураганный огонь фашистов с орудий, минометов и пулеметов. Под прикрытием ураганного огня фашистам удается незаметно поближе к крепости подогнать бронеавтомобиль с рупо<нрзб>.
В неожиданности для бойцов и командиров началося разноситься звуки песни «Катюша». Прислушалися и присмотрелися откуда и кто передает <нрзб> передачу ведут гитлеровцы.
Песня окончилася, с рупор<нрзб> гитлеровцы начали предлагать защитникам сдаться, но, не получив желательного ответа, гитлеровцы дали час на размышления.
В этот час передышки было принято решение наладить связь с 333 полком для совместного отражения фашистов. К концу дня гитлеровцы не добилися своего, начали бомбить с воздуха и обстреливать с артиллерии. И под прикрытием огня гитлеровцы старалися ворваться в крепость, но, потеряв большим количеством убитых с штыковых атак, начали убегать, «ой, руссь» крича.
С 22 по 29 июня враг всеми силами старался овладеть крепостью, но героические штыковые атаки и огневые средства фашистов заставляли убегать с потерями.
Настал тяжелый час для защитников крепости – это недостаток огневого снаряжения, а поэтому стал вопрос не на жизнь, а на смерть.
Было решено, — до начала штурма фашистами крепости 29 июня пойти на прорыв, что было и сделано. Ударной группой сломав вражеский кулак в жестокой рукопашной схватке.
Огонь противника заставил рассеяться защитников по лесу.
Изнурение от бессонницы, недостатки питания и воды. Бойцы не могли выстоять, ибо силы были не равны и в лесу по недалеку от крепости преследуемые фашистскими автоматчиками были по одному захвачены в плен.
Вот что мог спомнить я разговоре с Новиковым.
Коротко о себе, чего не смог Вам сообщить при встрече ввиду того, что не мог тогда собраться с мыслями, как-то все приливало и рассеивалося в голове.
22 июня после первого отражения переправы немцев через реку на понтонных лодках я лично тоже принимал участие в отражении их.
После решил пробраться к караулу, который находился в крепостной тюрьме, но не добрался к ему, был легко контужен близким взрывом бомбы или снаряда, в тот момент не в состоянии определить, в бессознательном состоянии очутился в расположении зенитного артиллерийского подразделения, где и принимал участие в обороне крепости правее центральных ворот при въезде со стороны города Бреста.
С полдня 22 июня по 29 июня приходилося неоднократно атакующих фашистов выбивать пулеметным и оружейным огнем по зову командира в звании лейтенанта: кто может вести огонь с пулемета. Я ездил на танкетке и вел огонь с пулемета по противнику, который неоднократными попытками старался ворваться в крепость.
Неточно, но водителя, кажись, была фамилия Бахарев (?), мл. лейтенанта как будто бы что-то наподобие Каганович, который пал смертью в первые дни войны.
27 под 28 июня в ночь были отправлены две группы разведчиков узнать обстоятельства для лучшего прорыва с крепости.
С двух групп возвратилася одна, которая доложила, что фашистов вблизи крепости в наличии небольшое подразделение, имеются две противотанковые пушки. В сторону городской эл. станции тоже имеются немцы.
Группу возглавлял, как не изменяет память, сержант Осипов.
Ввиду исхода боевого питания, приняли решение выйти с крепости с боями и рассеяться мелкими группами для легшего проникновения через немецкую патрульную охрану.
В ночь с 28 на 29 июня в пределах от 300 до 400 человек двумя группами выходили с крепости, сломив сопротивление немцев, в атаке заставив их рассеяться, двинули вперед. Но нас начал настигать артиллерийско-минометный огонь, заставил нас рассеяться по лесу и болотистой местности, где и пришлося расчлениться на мелкие группы. По энтим местам уходя от преследования, истощенный от безумия и оставшийся почти без боеприпасов, в ночь с 11-12 июля уходя от автоматчиков немецких, которые прочесывали лес, был захвачен в плен. О зверствах немецких палачей много можно было написать, но постараюся описать, если это Вас интересует.
С приветом В. А. Бродяной
2.6.65
С трудом верится, что автор письма — бывший учитель, начальник батальонной библиотеки.
Письмо Хлопотовой Пелагеи Ивановны (матери К. А. Новикова) А. П. Охрименко
Уважаемый Алексей Петрович!
Письмо мы Ваше получили, за что сердечно благодарим, за вашу чуткость к людям, в данном случае, ко мне. Мне, как матери, каждая весточка о своем сыне дорога.
Я ездила к человеку, которого Вы рекомендовали участника боев у Крепости Бродяного Владимира Антоновича, который живет в Торезе. Он мне много рассказывал о моем сыне Новикове Константине. Но они вместе были до 43 года, а потом их разъединили. По его словам, он, Бродяной, обявил себя без специальности, а мой сын назвался слесарем. И группу, в которой был Бродяной, угнали во Францию, где их освобождали американцы. А группу, в которой был мой сын, угнали в Германию в г. Виттенберг на работу на один из авиационных заводов. И после Бродяной о Новикове, моем сыне, ничего не знает.
Я хочу просить Вас, чтобы Вы узнали о судьбе пленных, которые находились в г. Виттенберге. Возможно, в этом направлении были наши Советские войска. И при освобождении что-либо было известно о пленных, которые находились в этом городе и куда их дели.
По Вашей просьбе, Алексей Петрович, я высылаю Вам фотографию своего сына Новикова Константина Антоновича с тем расчетом, что Вы ее переснимите и возвратите обратно мне.
С уважением к Вам, дорогой Алексей Петрович
Хлопотова
14.01.67 г.
И еще одно письмо Хлопотовой без даты (судя по тексту, после 7 ноября 1967 г.)
Здравствуйте, многоуважаемый Алексей Петрович. Шлю сердечный привет вам и в вашем лице вашему семейству и желаю вам крепкого здоровья, долгих лет жизни.
Сообщаю, что открытку вашу получила, поздравили с 50-летием Октября, большое вам спасибо, что вы так сознательно поступаете, не забываете бедную старушку. Я всю жизнь переживаю столько горя, в 20-м году погиб Костин отец, я вышла замуж, а в эту войну 2-й муж погиб и сынок 2-й Шура, значит, погибли 2 сына и 2 мужа, а мне уже седьмой десяток, только одна надежда, что скоро помру. Сама я всю жизнь работала заведующей дет. яслями, потом пошла на пенсию, и за погибших я ничего не получаю и никакой помощи. С Музея Брестской крепости пишут мне письма и поздравительные. Какие были вещи Костины и карточки, я их послала в музей. Пишет мне письма с г. Нижнего Тагила Валентина Федоровна Севрюк, что вместе с Костей служила в 132 батальоне медфельдшером. Спасибо ей, а вот Барадяной живет в 10-ти километрах и не хочет приехать, и не пишет. Мы к нему ездили, что же он говорил, видел я его, мол, один раз, а больше не знаю. Но он все знает за гибель Костину и почему-то не хочет рассказать. Я ждала его в гости, приготовилась, а он так и не приехал, и как это понять. Что за причины, значит, совесть нечиста.
Алексей Петрович, я вас прошу, напишите ему, почему он не хочет приехать и все рассказать. Еще я вас прошу вот в чем. Вы пишите книгу за 132 батальон, и когда она будет готова и сможете мне прислать. Сколько будет стоить, я вам заплачу, там же, наверно, писано и за Костю.
Писать кончаю. До свидания, с большим приветом, П. И. Х.
Жду ответа.
Из письма Н. А. Токарева А. П.Охрименко (без даты, вероятно в мае 1965 г.):
«Третий вопрос о дежурном по части младшем политруке В. А. Бродяном.
Когда на нас напали фашисты, мы, конечно, спали крепким сном. При первом же взрыве снаряда мы все были в боевой готовности и приняли бой. Я за время боев в Брестской крепости младшего политрука Бродяного В. А. не встречал. Может, он был тут же убит или попал в плен, для меня это неизвестно».
Из письма А. П. Чубарова А. П. Охрименко от 22.05.1965:
«3. Дежурного по батальону, я его видел 21 июня, когда докладывал о принятии дежурства по 2-й роте и о котловом довольствии в 20 часов, принявший дежурство у Смирнова Александра. 22 июня, когда началась война, звонил по телефону в 1-й этаж дежурному, никто не отвечал, и когда прибывали люди с 1-го этажа, ни Бородяна, ни Новикова у нас не было. Какая их судьба мне неизвестно.
Пришел на второй этаж зам. полит роты Шнейдерман, который взял все командование на себя.
Вот и все чего помню».
Интересны и фильтрационные карточки Бродяного, заполнявшиеся с его слов: