Письмо от 30.01.1965 от Анны Петровны Водопьяновой, отправленное по почтовому штемпелю 01.02.1965 с адреса «Ставроп[ольский] кр[ай], р[айо]н Александровский, с[ело] Александровка, пер[еулок] Комсомольский, [дом] 4» на адрес «Г[ород] .Москва, на радио для писателя С.Смирнова» (получено по почтовому штемпелю 05.02.1965; на конверте – помета «Брест» и оттиск штампа «З[аказная корреспонденция] № 557, Александровка»):
«Писателю Смирнову, собирающему материалы о Брестской крепости, от простой русской женщины из далёкого с[ела] Александровка Ставропольского края на Кавказе.
30 января 1965 года
Я хочу написать и рассказать Вам не о себе, а о моём муже - Водопьянове Василии Петровиче, 1921 года рождения из с[ела] Александровка. Много раз я просила его написать Вам, но он отказывался, говорил: «Не могу ворошить в памяти ужасы, пережитые мной в гитлеровских застенках». Мы с ним – местные жители, здесь жили наши родители и их предки. Здесь, в с[еле] Александровском мой муж учился в Александровской средней школе № 1. И, как каждый юноша, мечтал быть военным. Хотел служить в армии и обязательно посвятить свою жизнь службе в армии, быть примерным солдатом, носить форму, служить много лет, быть офицером, преданным Родине. Вскоре его мечта сбылась. В декабре 1939 года его мечта сбылась: по направлению и рекомендации Райкома ВЛКСМ из нашего села 17 человек направили в пехотное училище, среди них и был мой муж. Их призвали в армию и направили в Калинковичское пехотное училище в Белоруссии, недалеко от г[орода] Мозыря. Там с ним учились военному мастерству и его земляки, сейчас проживающие в с[еле] Александровка: Глуховский Костя, Козлов Александр и Лосицкий Иван. После училища моего мужа направили на службув Брестскую крепость. Он служил и руководил стрелковым взводом в 459-м стр[елковом] полку.
В первую ночь войны мой муж был дежурным со своим взводом. Проверив посты, он зашёл в штаб, там был тоже офицер (только медицинской службы), высокого роста, блондинистый – фамилии [его муж] никак не вспомнит. Они – муж и медик – посмотрели на часы (было 4 часа утра), закурили, и муж вышел в коридор к дневальному, дежурившему по коридору. Медик остался в штабной комнате. Через несколько секунд раздался ужасный орудийный выстрел со стороны Бялы-Подляски. В оконо штаба попал снаряд, пробив окна и двери, и разорвался во дворе крепости. Муж говорит: «Я бегом в комнату, офицера-медика уже не было, только стена была в крови. Этот снаряд вырвал из жизни этого совсем юного офицера. По крепости была объявлена боевая тревога, всё закпиело, все забегали, в нас стреляли с земли и бомбили с воздуха», - так говорит муж. В осаждённой крепости муж пробыл больше двух недель, они были без воды и пищи, измождённые бессонницей и очень слабые. Муж чувствовал, что умирает с голоду, а документы попадут в руки гитлеровцев. Он сполз в подвал, в дальнем углу выкопал ямку примерно двухчетвертной глубины [то есть примерно 35 санитметров] штыком, завернул в пегаментную бумагу комсомольский билет и военный билет и ещё кое-что и положил в ямку, засыпав землёй и заровняв место. Через несколько часов мужа ранили в голову и левую ногу. Окровавленный и потерявший сознание, он попал в плен и оказался в лагере Бяла-Подляска. В этом лагере он впервые увидел ужасные издевательства над советскими людьми – их морили голодом и секли. Через несколько дней его перебросили в лагерь г[орода] Гамельбург [Хаммельсбург]. Остаться живым не думал он, пройдя жестокие идевательства, голод и одиночные камеры у немцев. Здесь он пробыл около 2 лет, заболел двусторонним туберкулёзом лёгких. После этого их перебросили в лагерь г[орода] Нюрнберг, здесь он работал у заводчика «Гебрудер Кляйн». Хозяева завода, 2 брата Кляйн с пленными обращались плохо, морили голодом и очень били. Когда с запада стали подходить американские войска, их этапом погнали, говорил муж, по направлению к г[ороду] Амбергу. В это время он вместе с Ганичевым Евгением из Ленинграда бежал. Странствовали они много, при взяти Амберга их, блуждающих забрали американские войска. Американские войска передали их в г[ороде] Ческе-Будеёвице, где находились советские войска, и при Королевскитх казармах они прошли все проверки. «Я был направлен в армию рядовым, без офицерского звания. И с тех пор я больше не видел своего друга по плену Ганичева Евгения», - говорит муж. Сколько он не писал в Ленинград к родителям Ганичева, [все его] письма возвращались. Очень бы хотелось с ним встретиться, если он жив.
После окончания войны мой муж демобилизовался из Советской Армии в 1946 году и приехал на родину.
Много раз мы с мужем собирались поехать в Брестскую крепость, но возможности такой не имеем.
На днях я вместо мужа наприсала письмо в Брестсую крепость с просьбой разыскать его документы для комнаты музея, организованного в Доме пионеров нашего села. Но ответ пока не пришёл.
Но я ещё и о другом хочу Вам, как писателю, рассказать – без разрешения мужа.
Он приехал на родину, когда я работала зав[едующей] отделом писем при Райкоме Комсомсола. К работе относилась добросовестно, без прикрас, даже грамоты мне Крайком ВЛКСМ присылал. Но когда я встретилась с Василием Петровичем, он рассказал мне, что хотел на мне жениться, и рассказал, что он – из Брестской крепости, попал в плен и что там заболел туберкулёзом лёгких. И что теперь из-за этого не может устроиться на работу – везде его презирают. Я слушала внимательно, и жаль было человека молодого, но презираемого. В 1948 г[оду] работал в Райкоме партии т[оварищ] Хлименко – 1-й секретарь. В это вечер, когда мы поженились, об этом узнал секретарь Райкома ВЛКСМ т[оварищ] Тенищев Иван Ильич – ныне председатель одного из наших колхозов в селе Саблинском. Он мне сказал, что я ошиблась в выборе мужа, и что у него незвестное прошлое. Несмотря на то, что я хорошо работала, меня быстро убрали из Райкома, с грудным ребёнком на руках, на частной квартире без работы и я, и муж. Через некоторое время Тенищева И.И. повысили в должности, перевели в партком, и тогда комиссия меня поддержала, помогли устроиться на работу и даже избрали членом бюро Райкома ВЛКСМ. На протяжении многих лет я была агитатором в колхозе. Через год и муж мой устроился. Много мы выстрадали в наши юные годы, неприятный осадок остался у меня в душе. Так постепенно из-за возраста я перестала быть комосомолкой, то сдала билет в Райком ВЛКСМ. Муж мой – трудолюбивый человек, он работал вначале шофёром, потом послали его учиться на механика. Приехав с учёбы круглым «5-ком» [отличником], сразу поставили его на ст[аршего] механика, несмотря на то, что только окончил [учёбу]. В 1959 году за хорошую работу его поставили зав[едующим] гар[аж]ом автоколонны, избрали в 1963 году депутатом Сельского Совета. Старая боль прошлого у нас улеглась, и муж решил вступить в партию, но не тут то было. Подал он заявление в парторганизацию о приёме в кандидаты, его приняли единогласно. Был на беседе в Совете старейшин при Райкоме КПСС, где присутствовали такие люди, как старые члены партии Вера Дмитриевна Харыбина, Попандопуло, Жирлицын и Игнат Макарович Князько, все они – местные и знали хорошо моего мужа и его отца, Кривича Макара Павловича [так в оригинале], персонального пенсионера Республиканского значения, ныне покойного, преданного сына революции, приняли решение единогласно рекомендовать в депутаты. Но, когда собралось бюро, пригласили мужа для окончательного решения, начали задавать огромное количество вопросова и, наконец, задали вопрос: «Почему раньше не вступал?», и ещё много разных, и, наконец, вынесли решение воздержаться от приёма. Если бы Вы знали, с каким желанием он шёл в Райком, пел, шутил, а оттуда пришёл – на нём нет лица. Очень жаль было смотреть на человека – ведь он только воспрянул душой, ему восстановили воинское звание офицера, платили деньги. А тут тебе ещё такое событие: он – туберкулёзник, и очень уж тяжело он перенёс 1964 год. Вот так неправдиво подошли члены бюро РК КПСС во главе с т[оварищем] Распоповым Алекесандром Павловичем.
Прошло много месяцев наших переживаний, и он, и я – беспартийные, но от жизни мы стараемся не отставтаь, он – как депутат, а я – как председатель женского Совета, помогая людям своими беседами держать семью. Капельку своего труда мы вкладываем в общественное дело.
Пишу письмо и очень взволнована воспоминаниями о прошлом. Если где не так написала – не судите строго.
С приветом к Вам – супруги Василий Петрович и Анна Петровна Водопьяновы.
Вашего домашнего адреса не знаю и поэтому пишу на радио, чтобы передали Вам.
Источник: РГАЛИ, ф. 2528, оп. 5, д. 7, л. 27 – 32. Рукописный оригинал.