По поводу поляков....мне Гурок сегодня в личку прислал статью одну.Раз уж эту тему затронули,читайте.Думаю,Юра не против будет.И тут еще вопрос!!!Кому и за что извиняться....
статья Игоря Мечика "Pieklo za drutami" ("Ад за колючей проволокой"), которая опубликована 4 октября 2009 года в журнале "Ньюсуик Польска".
"За колючей проволокой польских концентрационных лагерей советские военнопленные умирали, как мухи", - пишет журнал, называя условия их содержания "польским бесчестьем". Первоначально в руках поляков находилось около 10 тыс. пленных красноармейцев, однако после поражения армии Михаила Тухачевского под Варшавой в польский плен попало всего до 110 тыс. солдат, командиров и комиссаров Красной Армии. Для них поляки создали целую сеть концлагерей - в Бресте, Лукове, Вадовице, Домбье, Тухоле, Стжалкове, Пикулице, Шипьорно и в других местах. Эта сеть покрывала почти всю польскую территорию.
Несмотря на то, что в 1919 году польское министерство по армейским делам составило для военнопленных специальный рацион, включающий хлеб, мясо, каши и даже кофе, ни в одном из концлагерей узники не ели досыта. Голод был повсеместный и вызывался польской лагерной охраной искусственно. Автор статьи приводит многочисленные примеры того, как пленных красноармейцев морили голодом. Так, группу из 300 узников пять суток гнали в концлагерь в Пулавах и за это время не кормили ни разу. По прибытии в лагерь изголодавшимся людям бросили дохлую лошадь, которую те вынуждены были есть сырой.
Осенью 1920 года польский комендант концлагеря в Бресте так приветствовал прибывающих к нему пленных красноармейцев: "Вы, большевики, хотели отобрать нашу землю. Вот вы землю и получите. Я буду вас так кормить, что сами подохнете".
В статье приводится сохранившийся в центральном военном архиве Польши рапорт генерала Здислава Хордыньского-Юхновича, возглавлявшего санитарный департамент военного министерства. Этот документ генерал написал после инспекции лагеря в Белостоке: "Бараки переполнены, среди здоровых полно больных. По-моему, на 1400 заключенных здоровых нет вообще. Они покрыты лохмотьями и от холода прижимаются друг к другу, пытаясь согреться. В воздухе смрад от больных дизентерией и гангреной, развивающейся в опухших от голода ногах. Это ужасающая картина".
Посетившая лагерь для российских военнопленных в Стжалкове представительница Красного Креста Стефания Семполовска писала: "Барак для коммунистов так переполнен, что сдавленные узники были не в состоянии лечь и стояли, подпирая один другого". По свидетельствам очевидцев, только в одном этом лагере ежемесячно умирали 100 - 200 красноармейцев. В Бресте цифры были еще страшнее. Там только за сутки от голода и болезней погибали от 60 до 100 пленных.
В Тухоле в конце 1920 года за два месяца умерло 440 заключенных. "Местные жители вспоминали, что еще в тридцатых годах были места, где под ногами проседала земля, а из-под нее выступали человеческие останки", - пишет "Ньюсуик Польска". Медицинской помощи не было вообще никакой. Раненые по две недели лежали без повязок, пока в ранах не заводились черви и люди не умирали от заражения крови. "В самый страшный для узников период - зимой 1920 - 1921 годов - умерших считали уже тысячами", - утверждает автор.
Помимо этого, имели место многочисленные случаи расстрелов взятых в плен красноармейцев. Так, в районе Млавы поляки расстреляли около 200 взятых в плен казаков, на Волыни был зафиксирован факт расстрела еще 18 военнопленных. В статье приводятся воспоминания одного из очевидцев событий 1919 года о том, как командир 18-го польского пехотного полка приказал пленным красноармейцам раздеться, затем отдал приказ избить их нагайками, а затем всех расстрелял.
Всех попавших в плен комиссаров поляки вешали без суда. Ужасающие факты об этих жестокостях приводятся в книге "Замолкающее эхо. Воспоминания о войне 1914 - 1920 годов", написанной участником тех событий с польской стороны Станиславом Кавчаком, отрывки из которой приводятся в статье Игоря Мечика. Журнал "Ньюсуик Польска" цитирует также дневник Казимежа Свитальского, личного секретаря главнокомандующего польскими войсками маршала Юзефа Пилсудского, который писал о "жестокой и безжалостной ликвидации пленных нашими солдатами".
Самым страшным считался концлагерь в Стжалкове (между Познанью и Варшавой). Командовавшие лагерем капитан Вагнер и поручик Малиновский секли заключенных бичами, сделанными из колючей проволоки. Обычная норма при избиении составляла 50 ударов. Тех, кто просил пощады, тут же расстреливали, пишет польский журнал.
В этот лагерь попали солдаты латышского полка российской армии, добровольно сдавшие оружие и перешедшие на сторону поляков. В лагере с них сняли всю одежду и предупредили, что "живыми они из лагеря не выйдут, поскольку являются жидовскими наемниками". Латышам запрещали выходить из бараков за водой и вообще не давали есть. От нечеловеческих условий погибло несколько десятков солдат этого полка. Остальным удалось спастись только благодаря тому, что в лагерь прибыла следственная комиссия и Вагнер с Малиновским были арестованы.
Польский журнал задает вопрос: "Не было ли все это сознательным уничтожением, может быть, не на уровне правительства, но, по крайней мере, на уровне начальства отдельных лагерей?" И тут же признает, что с таким утверждением "трудно спорить".
Не менее категоричны и российские коллеги польского автора. В материале одного из последних номеров русского "Newsweek" "Советско-польская вина" журналисты приводят высказывания по данному вопросу своих историков и дипломатов. Например, российский историк Владислав Швед, автор книги "Тайны Катыни", считает, что и потомкам погибших в польском плену большевиков стоит обратиться в суд: "Даже если бы тех польских офицеров тогда не расстреляли, но обращались с ними так же, как с красноармейцами двадцатью годами ранее, их семьи все равно бы требовали компенсаций. А русские все терпят".
"Нельзя отрывать случившееся в Катыни от того, что произошло в польских лагерях, - говорит бывший советский дипломат и партийный деятель Валентин Фалин. - Разве наши люди не заслуживают такого же человеческого отношения, какого требуют к себе поляки?" По указанию генсека Андропова Фалин собрал материалы по Катыни из архивов ЦК, КГБ и МИДа и передал их Горбачеву, а тот - Войцеху Ярузельскому. Теперь Фалин сравнивает поляков с двуликим Янусом: "Смотрят в одну сторону и не хотят видеть другую"...
Территория нашей Беларуси, особенно Брестчины, в те годы стала невольным заложником "выяснения давних отношений" между Польшей и Россией, именно поэтому мы и уделяем столь пристальное внимание историческим перипетиям тех лет. Решение же исторической проблемы, безусловно, не в замалчивании вопроса и тем более не в разжигании нового конфликта. Наоборот, в "черных" страницах прошлого следует разбираться совместно и очень тщательно, расставляя все точки над "i", дабы не допустить подобного впредь.