22 ИЮНЯ...ОТПОР ВРАГУ.
По мере того, как стихает артобстрел, люди начинают действовать. В первую очередь, предположительно лейтенанту Писареву удается вывести из крепости солдат полка абсолютно разных подразделений, кто оказался готовым к действию. Т.е. был собран, по-возможности вооружен и экипирован (счет шел на минуты). Вероятно об этом вспоминал Алексееев И.А.: "...В этот период какое-то подразделение в строевом порядке перебежало по дороге в сторону Трехарочных ворот...". Оставшиеся вступают в смертельную схватку с врагом...
лейтенант Писарев Феодосий Афанасьевич
Семененко А.И.:
"...В 4 часа будит старший лейтенант Зориков Н.И.: "Сашка вставай, война!". За окном во дворе горят машины, рвутся снаряды. Зориков убежал. Удар снаряда в стену - понял, что началась война, встал, сел на койку, думаю артподготовка 20-30 минут, потом пойдут пехота, танки, сможем уйти. Достал чемодан, что одевать? Одел все на себя, выскочил из комнаты, на нарах в соседней комнате лежали убитые - нельзя спускаться с лестницы. Отдал приказ выводить подразделения к месту сбора по боевой тревоге. Этот маршрут знал каждый командир..."
красноармеец Бедрицкий Петр Семенович
Бедрицкий П.С.:
"...В расположении нашего полка нашелся неизвестный мне лейтенант. Возможно, он был даже не нашего полка. Он хорошо понял опасность пребывания в крепости. Лейтенант немедленно выстроил всех оказавшихся у нашей казармы бойцов, человек около ста. Но многие из нас не были даже вооружены винтовками. Недолго раздумывая, он скомандовал: "За мной! Бегом марш!". Помню, я даже был недоволен: зачем гонит, когда можно идти скорым шагом. А он все время кричал: "Живее, живее!". Бегом прошли мы Трехарочные ворота, бегом пробежали и Северные ворота. А уже по дороге к городу нас встретил пулеметно-автоматный огонь врага. По-видимому, это были самые первые цепочки немецких автоматчиков, бравших крепость в кольцо. По команде лейтенанта мы дружно ударили по вражеской цепи из винтовок и прорвались к окраине города. Наша группа оказалось удачливой. И это благодаря лейтенанту. Оказалось, что через какие-нибудь десять минут немцы сосредоточили у Брестских и Северных ворот страшный артиллерийский и минометный огонь. Ни войти, ни выйти из крепости уже было невозможно. Однако лейтенант убедился, что на условленное место сбора из-за плотного огня фашистов пройти невозможно. Ни пулеметов, ни автоматов у нас не было. Были только винтовки с 5-7 обоймами патронов. Лейтенант немедленно принял решение отвести нашу группу в лес (благо лесов в Белоруссии много) и, не отходя далеко от шоссейки, идти на Жабинку и город Кобрин. До Жабинки от Бреста было километров двадцать с лишним. Впереди в районе Жабинки шел сильный бой: слышалась непрерывающаяся ни на секунду орудийная и пулеметная стрельба. Когда, пробираясь лесом, подошли поближе к Жабинке, мы увидели, что вся шоссейка была запружена фашистскими войсками и техникой. Пробиться через густую цепь немецких войск нечего было и думать. Лейтенант решил идти лесом дальше, к Кобрину. Несколько раз натыкались на немцев, прорывались из окружения и шли дальше. Во время стычек мы теряли людей. Раненых тащили на руках. Напрягали все силы, чтобы догнать уходящую на восток нашу армию. Но ночными маршами, да еще по лесу, сделать это было трудно. Многие отставали. Через три дня нас осталось человек тридцать. Лейтенант приказал рассредоточиться группами в 3-4 человека. Я пошел с тремя..." (прим.- скорее всего этот командир, выведший часть бойцов 44 сп из крепости - лейтенант Писарев Феодосий Афанасьевич, командир пулеметного взвода 6 стрелковой роты. Опять же скорее всего в ночь на 22 июня он был ответственным дежурным по роте и с началом войны предпринял решительные действия. Пленен 18 июля 1941 года как солдат 7072 сп под г. Барановичи, Брестской обл. Умер в плену 13 ноября 1943 года).
Абашев Г.Х.:
"...Мы с командиром отделения Гусевым и курсантами Березиным и Корепановым вышли из казармы и заняли оборону восточной части реки. Низко летели бомбардировщики. Мы открыли огонь по самолетам, один стервятник рухнул на землю...".
курсант Березин Иван Кондратьевич
курсант Корепанов Дмитрий Иванович
Бирюк Я.И.:
"...Война застала нас в Цитадели. Все мы (Волович Вячеслав,Никитин Алексей и я) были комсомольцами и отличниками боевой и политической подготовки. Когда началась война, а она началась с артподготовки, и одновременно фашистские самолеты буквально утюжили наше расположение, Леша крикнул нам: "Яша, Слава - за мной, на крышу! Сейчас мы их, гадов причешем из пулемета в упор, берите побольше магазинов!". И вот мы на крыше. Зацепив пулемет сошками за дымоход, Леша ловко, умело, точно бил по стервятникам, а мы с Воловичем стреляли из СВТ. Нам казалось, что Алеша и мы точно попадали по самолетам и даже слышали, что пули цокали об их бронированные брюха, но безуспешно. Следуя нашему примеру, другие пулеметчики тоже начали вскарабкиваться на уцелевшие участки крыши и бить из пулеметов по самолетам. Фашисты заметили нас...Взрывной волной нас вместе с куском крыши сбросило вниз. Ананьев спас меня из-под горящих развалин, рискнув собственной жизнью...".
Волович В.С.:
"...Мы оказались не одни, дали знать о себе бойцы 333 сп, которые отрезали большую часть и уничтожили. Фашисты после неудачи усилили огонь...".
Джимов И.Н.:
"...Часам к 7 утра разобрали завалы и выставили два "Максима", один поставили в окно на Мухавец, другой на внутренний двор. Не было боеприпасов. Трое – Скворцов, Плисов и еще один, не помню фамилии, сходили за боеприпасами и принесли два ящика патронов...".
Котолупенко Я.И.:
"...Когда мы заметили появление немцев, я крикнул ребятам: «Пошли за мной!». Мы выскочили из расположения полковой школы. Я даже не обратил внимания, кто откуда выбегал. Те товарищи, кто не попал под обстрел, вынуждены были пойти назад, возвратившись в расположение полковой школы. Мне в то время, как оружейному мастеру, достался новый пулемёт типа "ДС", он – скорострельный, делает до 1200 выстрелов в минуту. Я занял одно окно по направлению Бреста, и мне был виден мост. Мне также было видно, что за рекой Мухавец бегали немцы – делали перебежку. Сижу я у пулемёта, как только кто из немцев появится, так и даю очередь...".
Кобзарев М.И.:
"...И начали в темноте выщупывать появление фашистских солдат с северной части крепости и одновременно по появлению их с западной стороны в Тереспольских воротах. Бой в темноте и неравные силы трудно высказать чем кончился, только с рассветом было видно трупы убитых и горевших немецких и наших солдат. Мне пришлось отражать атаки противника огнем пулемета с северной части крепости. В нашем подразделении в первые часы войны не было ни одного старшего командира, но солдаты были настолько сплочены что лишних выстрелов не делали и вели огонь только по цели. Мне с земляком Александром Котляром было поручено пробраться в штаб нашего полка, узнать что происходит на западной части острова. Мы ползли, прижимаясь к земле. Со всех сторон беспрерывно рвались снаряды и мины, свистели пули. Выпрямились только возле входа в штаб. Верхний этаж здания был уже разрушен. Разыскали вход в подвал. Узнав обстановку, пробираемся назад. Достигнув своей цели мы с Александром заметили установку вражеской гаубичной батареи, замаскированную у берега реки Мухавца. Со стороны валов к батарее пробирались два немецких офицера, которых мы взяли на прицел и убили. В ответ на наши выстрелы раздался залп с этих батарей. Мы вовремя спаслись в развалинах казарм. Возвратившись в расположение мы доложили помкомвзводу Пузенко о замеченных установках и уничтоженных двух офицерах. Спустя час мне дали указание ложиться за пулемет и снова отражать попытки прорыва немцев с северной стороны крепости. Целый день был как в аду. Ствол пулемета накалялся докрасна, а мы все стреляли...".
Ленко И.М.:
"...И увидели через канал немцев, которые передвигались в южном направлении. Мы открыли сильную ружейно-пулеметную стрельбу и не один из фашистов не остался в живых. Начал бой с ручным пулеметом у окна туалета полковой школы на нижнем этаже в сторону канала. Впервые открыли огонь через реку Мухавец, впоследствии возле Трехарочных ворот. Три раза пытались форсировать Мухавец. Участвовал в рукопашных боях. Первый день войны со мной были Рымарев, мой второй номер и Кузьмин, второй день также были вместе. Первый и второй день стрелял с нами курсант нашего отделения Кушкаров, по национальности казах. Он ранен на второй день в плечо и после я его не видел. Семененко, помощник начальника штаба, были вместе только первый день. К вечеру 22 июня нами командовал лейтенант Кеченин (прим.- Кичигин), не знаю с какого подразделения...".
Маренин А.И.:
"...Короткими перебежками продвинулись на огневые позиции. Я по указанию командира взвода лейтенанта Калиткина занял оборону у Буга и сразу повел прицельный огонь по переправлявшимся через реку на моторных лодках немцев, сектор обстрела - вдоль реки по направлению к мосту. Несколько раз приходилось менять выгодные позиции, ибо противник засекал меня и открывал ожесточенный огонь. Рядовые Реут и Юхневич из-за сильной стрельбы не успевали подавать диски с патронами. Когда пулеметы на время замолкали, я брал в руки винтовку и продолжал разить врага. А через некоторое время мой пулемет вышел из строя, был разбит кожух, меня ранило. Тогда я взял соседний станковый пулемет, расчет которого погиб в неравной схватке. Рядом вели огонь наши курсанты. Мы потопили 7 моторных десантных лодок с немецкими штурмовиками. Гибли и наши люди. Смертью героев пали мои боевые товарищи Юхневич и Реут, командир взвода Калиткин, курсанты Скобелкин, Суслов, Гончаренко, Кириллов и другие. От ранения в голову и ногу я потерял сознание. Но друзья не бросали меня в беде, вынесли с поля боя...".
Гутников В.М.:
"...С первых часов войны и по 23 июня я видел Чадаева Петра Титовича, который несколько раз подходил к нам и призывал нас держать оборону до прихода подкрепления. 23 июня к нам прорвался Бытко В.И., который принял командование и я Чадаева П.Т. больше не видел. Старший сержант Иванов, с 4 часов утра 22 июня все время находился с нами. Командир 3 взвода младший лейтенант Калиткин был ранен в бою в первый день войны в грудь разрывной пулей. Раненого опустили в подвал полковой школы, где находились раненые и жены комсостава. Больше я его не видел. Когда ранило младшего лейтенанта Калиткина, Иванов командовал непосредственно нами. Но когда мы были в здании 333 полка, среди нас его уже не было...".
Байбеков А.С.:
"...В 6 часов утра артиллерийские залпы поутихли, но автоматно-пулеметно-ружейная стрельба поднялась с новой силой. Немцы через Тереспольские ворота пошли в атаку на крепость. Главный бой в это время шел с 333 полком и бойцами 17 погранотряда. В 8 часов утра на короткое время установилось затишье в артобстреле. Я со своим пулеметным расчетом, состоящим из Николая Зацепина, Вахи, Али Магомедова, Гаерханова, пристроился на верхнем этаже казармы недалеко от западных ворот Цитадели (прим.-Белостокских ворот). По соседству с нами пристроился со своим расчетом пулеметчик-ингуш. Ни имени, ни фамилии его не помню. Западные ворота находились от нас слева, а наш 44-й полк размещался в оборонительной казарме справа. Противник рвался к нам в ворота через мост, проложенный через правый рукав Мухавца. Широкое окно, возле которого я установил свой пулемет "Максим", пришлось забаррикадировать несколькими мешками с сахаром. Часов в 9 или 10 утра начались атаки немцев, стремившихся перебежать мост, проникнуть в ворота и с ходу занять Цитадель. Наш расчет и расчет пулеметчика-ингуша успешно отбивали эти атаки с самого начала. Немцы перешли к другому маневру. У самого настила моста, подбираясь ползком, скопилось человек 50-60 их автоматчиков. По команде, они разом хлынули на довольно узкий мост. Я выпустил по ним почти всю ленту. Гремел и пулемет соседнего расчета. Ни один из перебежавших мост назад не вернулся. Стремившихся спрятаться в мертвом пространстве меткими выстрелами из винтовок добивали Гаерханов и Ваха. Уже в первый день они уложили свыше десятка фашистов, а в последующие дни и счет потеряли. Немцы открыли по нашему окну беспорядочную стрельбу из автоматов и пулеметов. Деревья, росшие на берегу Мухавца, не мешали. По нашей огневой точке дали с десяток орудийных выстрелов. Видно, дым, стелившийся над всей крепостью, укрывал нас. Снаряды не принесли нам вреда. Немцев, лежавших на противоположном берегу Мухавца, мы видели довольно хорошо...".
Шкирник И.Д.:
"...Когда начались боевые действия,нам кто-то из командиров подал команду: «2 взвод на выход!». Мы кинулись к лестнице, которая уже горела пламенем. Мы спустились у окна между этажами и заняли оборону непосредственно около Цитадели. С нами был комсорг школы Сафронов (прим.- комсорг взвода), который сказал, что надо отсюда уходить, иначе всех побьют, так как место было открытое. Мы через окно залезли в помещение бывшей кухни, и здесь находились до обеда 22 июня. Потом перебрались в подвал казармы 333 стрелкового полка. Затем уже вечером я попал в бывший продуктовый магазин в этом же здании. Со мной был один пулеметчик с пулеметом новой системы Горюнова. Здесь я ему помогал заряжать ленты патронами и мы держали под обстрелом западные ворота Цитадели, так как немцы беспрерывно атаковали эти ворота...".
