По логике событий - Приказ должен был писаться вечером 23 июня.
22 июня - весь день прошел в напряжении и ожидании, времени для координации действий соседних участков почти не было. В столовой 33 оип - немцы, которые лишили возможности связаться правой и левой стороны КК.
23 июня - с утра и до вечера артобстрел, чередующийся с пропагандой. Тоже не до связи. К вечеру выбивают немцев из столовой 33 оип. Немцы в костеле тоже не проявляют активности из-за отсутствия б/п. Немцы на Северном только в западной части, так как были отведены на блокадную линию еще перед артобстрелом. Начинается исход в плен части гарнизона.
Именно в это время могли и должны были установить связь между правой и левой половинами КК. Тогда же вечером проходит совещание командиров. На нем по любому должны были принять решение о каких-то действиях - организации обороны или прорыве. Тут же Зубачев, видимо, и набросал текст, пока никак его не оформляя, намереваясь составить набело БОЕВОЙ ПРИКАЗ. Командиры разошлись по подразделениям заниматься организацией. Прорыв должен был состояться именно этой ночью, поскольку темнота обеспечивала внезапность и успех. Назначать прорыв через день-два, а тем более днем - было безумием, как командиры они должны были это понимать.
Дальше, вероятно, произошли какие-то события, в следствие которых мы сейчас имеем то, что имеем. Т. е., тот первый, изначально черновой, текст Зубачева, но с проставленной датой, что придает ему официальную силу приказа. Чем это объяснить? Либо не был составлен текст Боевого приказа... Либо Зубачев был вынужден по каким-то причинам придать силу приказа своей черновой бумажке.
