Брестский след в моей судьбе
Мое детство пришлось на послевоенные годы, но память о войне жила в нашем доме долгое время и по сей день сохраняется в моей семье…
И дело не только в том, что в 50 – 60-х годах прошлого века вышло много фильмов и книг о войне, что в школьных программах и на внеурочных мероприятиях большое внимание уделялось огромным испытаниям, выпавшим на долю нашей Родины в годы Великой Отечественной, героизму сражавшихся на фронте и в тылу представителей советского народа, той большой цене победы, которую заплатила наша страна… А в том, что для моей приемной мамы, Зои Никифоровны Поповой, в девичестве Кашиной, война началась на рассвете 22 июня 1941 года в Брестской крепости. В этот день их семья (на снимке) должна была отбыть в отпуск на малую родину: в с. Всехсвятском жили родители мужа, а в д. Солманы – ее.
…В конце 1940-го мама с маленькой дочкой Людой прибыла к месту службы супруга, младшего лейтенанта Н.К. Попова, в Брестскую крепость. Николай Константинович служил в 333-м стрелковом полку брестского гарнизона. За две недели до начала войны его часть была направлена на строительство 64-го укрепрайона в Беловежской пуще, где шла работа по укреплению западной границы СССР. Там он и встретил войну…
О его дальнейшей судьбе известно мало. Осенью 1941 г. родителям пришло письмо, написанное им где-то под г. Ефремовом – там шли кровопролитные бои. В своем послании Николай спрашивал о жене и дочери. Их судьба оставалась неизвестной почти до самого окончания войны. Только в конце 1945-го Зоя Никифоровна с дочкой вернулись на родину и здесь узнали сначала о письме, а потом и о том, что Николай «пропал без вести» где-то под Москвой. Долгие десятилетия у нее теплилась надежда, что он жив и еще вернется домой, ведь таких случаев, о которых повествовали фильмы и газетные публикации, было много. Но чуда не случилось… Свою жизнь Зоя Никифоровна посвятила заботам о дочерях – родной и приемной.
...Вспоминать о пережитом было больно и страшно. В память особенно врезался вечер накануне войны… Стояла такая духота, будто собиралась гроза. Поэтому, услышав грохот от разрыва снарядов, мама приняла его за раскаты грома и встала, чтобы закрыть окно. А в это время через р. Муховец на понтонах и лодках уже переправлялись фашистские солдаты, а по мосту шла немецкая техника… Схватив спящего ребенка и выскочив из квартиры, Зоя Никифоровна вместе с другими женщинами и детьми спустилась в подвал, соединенный с крепостными казематами. Вокруг стоял невообразимый грохот, дым от начавшихся пожаров застилал глаза… Все смешалось: стрельба, крики, плач детей, разрывы авиабомб! Фашисты беспощадно бомбили крепость, надеясь взять ее сходу.
Попытки вывезти из крепости женщин и детей оказались безуспешны: из-за совершенных накануне диверсий найти исправные автомобили не представлялось возможным… Поэтому все они вместе с военными, отражавшими атаки численно превосходивших фашистов, оставались в подвалах-казематах. Несколько дней, показавшихся вечностью, им пришлось пребывать в невыносимых условиях. Возникли перебои с водой и едой, было много раненых, а помощь извне не приходила…
Из-за отсутствия связи никто не знал, что происходит за пределами крепости. Фашисты бомбили и штурмовали, не переставая, предлагали сдаться и прекратить сопротивление. Тогда командование приняло решение о выходе женщин и детей из подвалов и продолжении обороны до последнего солдата. Уговаривая плачущих матерей выйти и сдаться, командир объяснял им, что так хоть кто-то сможет остаться в живых и спасет детей. И они вышли! В руках держали белые тряпки и своих малышей... Шли, пробираясь через груды битого кирпича, обломки крепостных строений, в полной неизвестности, что их ждет...
Затем был временный концлагерь на стадионе Бреста, расстрел взятых в плен военных и гражданских. Труднейшее время выживания на оккупированной территории… И надежда, что когда-то всё закончится! Ее подкрепляла информация, получаемая от партизан, которые начали борьбу с фашистами в белорусских лесах.
Немцы заставляли женщин работать – мыть вагоны на железнодорожной станции Брест, через которую шли поезда на Восток и обратно. Партизанам важно было все знать о составах, следующих в этих направлениях, о настроениях возвращающихся в германский тыл людей.
Мама рассказывала, как им приходилось ходить по польским хуторам, просить милостыню – иногда на них спускали собак, а иногда давали хлеб с картошкой; как жили по нескольку семей, помогая друг другу и спасая детей… Часто в рассказах мамы я слышала о девочке-подростке Вале Зенкиной, дочери одного из командиров, которая жила вместе с ними. Она помогала партизанам, а потом и сама ушла в партизанский отряд. Когда на экраны вышел фильм «Брестская крепость», многое из услышанного я словно увидела наяву, только это была более страшная картина…
Вернувшись в д. Солманы, а затем переехав в Белую Холуницу, Зоя Никифоровна еще многое пережила. Ушла из жизни ее мать, а потом и младшая сестра. Осталась сиротой маленькая племянница, и она, простая русская женщина, скромная, работящая, не требовавшая себе никаких благ и привилегий, несмотря на материальные и бытовые трудности, стала ей матерью. Она никогда не жаловалась на судьбу, понимая, что почти в каждой семье свои тяжелые испытания и потери.
…История защитников Брестской крепости заинтересовала писателя Сергея Сергеевича Смирнова. Собирая материалы для своей книги, он обращался с просьбой присылать ему воспоминания, любые сведения, фотографии защитников крепости и всех, кто был в ней в начале войны. Об этом свою землячку по деревне Солманы З.Н. Попову известил Н.И. Марихин, известный в Белой Холунице писатель, а в то время – молодой журналист, и предложил ей рассказать об истории, связанной с Брестской крепостью. Записанный с ее слов рассказ был отправлен писателю. В 1965 году от музея Брестской крепости Зое Никифоровне пришло приглашение приехать на празднование 20-летия Победы. Но, к сожалению, ни здоровье, ни материальное положение не позволили ей осуществить желаемое…
Осенью 2013-го я повезла в Минск и Брест внука Егора, чтобы наглядно рассказать ему о прабабушке Зое, показать многое из военного прошлого Белоруссии. Посетив Хатынь и музей Великой Отечественной войны в Минске, мы добрались до музея Брестской крепости. В нем собраны всевозможные исторические экспонаты, а в вестибюле – два стеллажа с пожелтевшими довоенными фотографиями защитников крепости и их семей… И вдруг среди десятков снимков я увидела знакомый с детских лет. На нем изображена моя приемная мама, Зоя Никифоровна Попова, ее муж, Николай Константинович, и их дочь Люда. Увидев мое волнение и слезы и узнав, что это близкие мне люди, экскурсовод отвел меня в архивный отдел. Специалист по хранению музейных документов, выяснив, кто и зачем узнает о судьбе этой фотографии, принес две папки. В первой – личное дело младшего лейтенанта Н.К. Попова 1913 г. р., во второй – информация о членах семьи военнослужащего: З.Н. Поповой (1916 г. р.) и Л.Н. Поповой (1940 г. р.), прибывших в Брестскую крепость в 1940 г., а выбывших в Кировскую область в 1945-ом. В одной из папок я обнаружила два письма и фотографию, отправленные Н.И. Марихиным писателю С.С. Смирнову, а затем переданные в музей крепости.
Удивление и волнение от увиденного еще долго не покидало меня. Вспомнила всё, что слышала от мамы, и очень сожалела, что так мало расспрашивала ее о жизни своих близких, переживших тяжелейшее время войны. Прошло много лет, выросли новые поколения людей, мало знающих о великом испытании нашего народа, а очевидцев этих событий осталось еще меньше. Низкий поклон всем, кто на фронте и в тылу приближал победу над фашизмом. Память о них должна жить в наших сердцах, передаваться детям и внукам. И пока она жива, мы будем непобедимы.
Светлана Красных
P.S. До этого проскакивало, что в Тер.башне жила семья Поповых. Видимо эта семья и проживала в Тереспольской башне. В ОБД других командиров из 333 сп с такой фамилией не встречалось.
