http://www.rozov.ru/section28/item240/фотограф Георгий Розов
"История любви. (Как я не стал папарацци).
Не знаю всегда ли фотограф должен снимать людей в моменты, когда впору стыдливо отвернуться?
Этот снимок плачущей женщины сделан в 1975 году. В Брест на празднование тридцатилетия победы над Германией съезжались приглашенные музеем ветераны.
Накануне праздника, вечером, мемориал был пуст. Я издалека увидел фигурку одинокой женщины с букетиком цветов в молочной бутылке. Она передвигалась вдоль выбитых на граните фамилий нетвердой походкой. Мне показалось – вот-вот упадет. Когда я подбежал к ней, она уже стояла на коленях и горько рыдала.
Было неловко поднимать аппарат и пришлось сделать над собой некоторое усилие. В те годы мы не знали иностранного словечка "папарацци" и в фотографической прессе на все лады обсуждалось – имеет право фотограф снимать скрытой камерой или нет? Морально или аморально?
Я тогда думал, что морально.
Но с другой стороны – кто дал фотографу право вторгаться в чужую жизнь?
Так или иначе, но я тогда снял вдову рядового Рябова.
Молоденькой девушкой влюбилась она в односельчанина. Забеременела, а суженого взяли в армию. Рожать хотела непременно рядом с любимым и потому, вопреки уговорам родных, уехала в далекий Брест, где в крепости служил муж. Родила в военном госпитале за несколько дней до начала немецкого наступления. В летнюю ночь на 22 июня Федя прибегал к ней в самоволку.
Госпитальный остров взяли быстро. Разъяренные немцы расстреливали всех мужчин. Для них пограничники были гэбешниками и коммунистами. Но почему на её глазах какой-то офицер застрелил ее крошку сына?
Она не помнила, как оказалась в каком-то подземелье. Там прятались чудом уцелевшие больные, которые спустя несколько дней решились ночью переплыть через канал и пойти вдогонку за отступающими нашими войсками. Месяца через два она стала медсестрой и провоевала до победы. В конце войны стало известно, что Феди в живых нет. Она вышла замуж за однополчанина, родила трех сыновей, но первую свою любовь так и не забыла.
Накануне дня победы муж отпускал её в Брест – выплакаться.
Сегодня, спустя еще два десятка лет, я не жалею о том, что нажал на спуск своего "Салюта"."