Здорово, Михаил!
Как раз именно тебя хотел попросить заняться определением места съемки с разбухшим трупом... С Южным у тебя неплохо это получается.
Еще пара снимков на эту тему. По ним конечно ничего не добавить, но для темы тем не менее.
Один и тот же разбитый каменный столбик ограды и около десятка наших убитых из госпиталя...
Знакомый шкет рассказывал несколько месяцев назад, в больнице где-то практику проходил, бабу в реанимацию привезли, у нее началось внутреннее кровоизлияние, она разбухла, потом у нее случился выкидыш матки (ему это сильно запало в психику), рассказывал как ее потом собирали и в морг повезли, все детали не помню его рассказа, мне это не интересно было. На фотографии даже не понятно мужчина это или женщина, что-то очень страшное и толстое, на сайте ibrest.ru это фотография главная в альбоме "Крепость - Великая Отечественная война", перебор наверное. По месту съмки, скорей всего около въезда в госпиталь, там деревьев много, похоже ребенок убитый в красном квадратике, есть о чем задуматься... Может те которыми прикрывались 23 июня?? оттянули потом в сторону "брамы", но мне этот эпизод кажется во многом надуманным советской пропагандой, о создании крайне негативного образа немцев, хотя конечно своих то окруженных в цитадели надо было как-то им освобождать??
У каждого из нас есть мечта, но иногда эта мечта разбивается. Многие из нас в детстве рисовали горы трупов перед Холмскими, но были ли они?? я минчанин, и в детстве в рисунке на свободную тему нарисовал подвиг Гастелло, которого не было, немецкие танки, горящий самолет, получил 5 с двумя плюсами. Но там был другой подвиг, не меньше даже больше, надо только понять его. Мифический подвиг "Гастелло" потом повторили многие, так ковалась наша победа, благодаря советской пропаганде!
По обороне Волынских укреплений из воспоминаний со старого форума:
http://www.fortification.ru/oldforum/index.php?action=vthread&forum=1&topic=135&page=49rostalДата: 26 Фев 2006 20:32
Еще аспект - Кюнг был в крепости где то до 10 часов 22 июня, на Южном острове - где у курсантов полковой практически не было оружия. Какие то чуть ли не пиропатроны и шутихи. Потом он вышел из крепости...rostalДата: 2 Мар 2006 13:02
3)По поводу боевых действий на Южном острове - там кроме дежурного взвода полк.школы 84 сп и погран нарядов некому больше было обороняться. Согласно воспоминаям живущего ныне в Щербинке Кюнга у них чуть ли не холостые патроны были (если интересно я как нибудь приведу его восп. полностью). Как воевать холостыми патронами?К тому же уже в полдень 22 июня на Южном был введен в действие резерв 45 пд - полк.Поэтому оборона госпиталя и полк.школы представляется сомнительной. Все что ни могли успеть за полчаса перед атакой - укрыться в валах от артомтрела. Там и сидели до 24 июня. Отстреливаться из валов? Но валы я эти облазил - находясь внутри отбиваться там невозможно.
По поводу же госпиталей - возле Холмоского моста который он то и состоял из двух зданий. Сейчас почти все уничтожено , кроме одного корпуса - судя по всему он был под куполом.
Там надо весной полазить, посмотреть очертания фундаментов.
Хотя меня там дважды погранцы тормознули пригрозив зинданом при третьем задержании.rostalДата: 3 Мар 2006 19:26
В понедельник выложу ту часть воспоминаний Кюнга что касается боя на Южном острове (она из книги "Героическая оборона".) Надеюсь что у кого то появятся вопросы к автору - напомню что Кюнг жив. Вот и задам ему их, скажу что он интернет-сообщества (кстати хорошая мысль - как представляться...)VikДата: 3 Мар 2006 21:39
Привлекает внимание, что почти весь второй этаж Бернардинского монастыря разрушен, один из углов зданий практически весь осыпался. Это что, так артиллерией его прицельно обстряпали? В осыпи я там видел россыпь пулеметных гильз, видимо там была когда-то огневая точка.С сайта "Огонь войны":
http://fire-of-war.ru/Brest-fortress/citadelnames_T.htmТкачёва Просковья Леонтьевнастаршая медсестра хирургического отделения госпиталя.На территории госпиталя ТКАЧЕВА ПРАСКОВЬЯ ЛЕОНТЬЕВНА, старшая медсестра хирургического отделения
госпиталя. Находилась на Волынском укреплении до 25 июня. Летом 1942 года стала
связной в партизанском отряде имени Черпака, Брестского соединения.
В настоящее время живет и работает в городе Бресте В сентябре 1939 года вместе с воинами Красной Армии я принимала участие в
освободительном походе в Западную Белоруссию. 26 сентября 1939 года наш госпиталь
расположился в Брестской крепости. Когда в 1940 году проводилась демобилизация, мне
предложили остаться работать вольнонаемной сестрой. Через некоторое время я была
избрана председателем местного комитета. Наша профсоюзная организация насчитывала
около 200 человек. Незадолго до войны меня назначили старшей сестрой хирургического
отделения.
21 июня, в субботу, около 12 дня, меня вызвал комиссар госпиталя Богатеев и предупредил,
что в течение двух часов нужно подготовить больных к отправке (наш армейский госпиталь
расформировывался). Богатеева я хорошо знала. Николай Семенович был добрым, чутким,
душевным человеком, хорошим воспитателем, часто бывал на наших комсомольских
собраниях. Он всегда мог по-отцовски побеседовать, дать родительский совет. Фельдшер в
прошлом, он хорошо разбирался в медицине, вникал во все тонкости работы наших отделений
и в минуту страшной опасности тоже оказался впереди. Но вернусь к последнему мирному
дню. Нужно было подготовить 80 больных к переезду. В воскресенье медперсонал должен
был вслед за больными выехать в Пинск. Часть больных к этому времени уже была передана
95-му медико-санитарному батальону. Богатеев сказал, чтобы я подумала, кого из прежнего
штата возьмем с собой. Потом комиссар ушел домой, а я - в парк имени Первого мая.
Домой вернулась поздно. В крепости стояла необычная тишина. Я жила вместе с Вишневской
- старшей сестрой терапевтического отделения и Ровнягиной Дусей старшей сестрой
инфекционного отделения. Дел у меня было много, тем более что Богатеев поручил
продумать, кого возьмем с собой из прежнего штата. Все же я решила вначале отдохнуть, а
уж потом завершить оформление документов. Не успела я заснуть, как раздался страшный
грохот. Вначале мне показалось, что это гроза, но, выглянув в окно, я увидела, что горит
терапевтическое отделение. Тогда все стало ясно. С криком «Война!» я разбудила девушек.
Мы кое-как оделись и выбежали. Госпиталь сильно бомбили. Жертв уже было много. Здание
хирургического корпуса также оказалось разбитым. На территории госпиталя бушевал пожар.
Дежурный медперсонал начал эвакуацию больных из госпитальных зданий в более
безопасное место - казематы, находившиеся в валу. Первую партию нам удалось
благополучно перевести в эти укрытия. Я решила подняться на второй этаж. На лестнице
встретила батальонного комиссара Богатеева. Он был ранен (на щеке виднелась кровь) и
оглушен. Оказывается, Богатеев успел к этому времени побывать в нескольких отделениях.
Он сжег документы, организовал перевод раненых из горящих зданий. Но не успел Богатеев
выбраться из здания, как навстречу ему выскочило несколько немцев. Завязался рукопашный
бой. Богатеев погиб в неравной схватке.
Среди раненых, которых мы подобрали, был пограничник Родионов (И.Р. Родионов - стрелок
3-й резервной заставы 3-й комендатуры 17-го Краснознаменного пограничного отряда). Он
рассказывал, что на Тереспольском укреплении оборонялись три группы пограничников.
Одной группой руководил Кукушкин; той, где находился Родионов, - Русаков; кто руководил
третьей - не помню.
Мы верили, что вот-вот подойдут свои. Неожиданно рядом появились немцы. Помню, Вера
Хорецкая как раз перевязывала в это время раненого Кукушкина. Гитлеровцы безжалостно
пристрелили их обоих. Логинов, Русаков и другие мужчины, имевшие трофейное оружие,
встретили врагов огнем. Немцы отступили. Минут через 20 они снова подошли, уже большим
отрядом. Снова бой. Погибла Ровнягина. Из 28 человек нас осталось четверо. Лейтенант
Иванов - наш делопроизводитель - бросился в воду, чтобы не попасть в плен. Его пристрелили.
Фашисты обследовали помещение и приняли нас за убитых. Ведь убитых было много, а нас
только четыре человека. Нас даже толкнули, но мы не шелохнулись. Когда все стихло, все
решили, что надо перейти в другие подвалы и там переждать. Не успели мы заскочить в
подвал, как услышали, что поблизости кто-то ходит. Притаились. Вдруг до нашего слуха
донесся родной русский голос. Оказывается, это был начальник армейского госпиталя
военврач 2-го ранга Маслов. Он перевел нас в другой подвал. Перед уходом Маслов
подошел к убитым, поцеловал Дусю Ровнягину и Веру Хорецкую.
Обстановка сложилась тяжелая: дети просят пить, воды нет, кругом крики. Утром вновь
появились фашисты. Маслов хорошо говорил по-немецки. Он что-то объяснил им. Гитлеровцы
отделили женщин и детей. Раненых и больных увезли, а мы ждали решения своей участи.
Очень запомнился мне сын врача Григорьева, смышленый, четырехлетний мальчик. Он все
время повторял: «Пусть уж добивают».
Во время наступления на Цитадель враги прикрывались женщинами и детьми. Женщины
кричали нашим бойцам, чтобы они стреляли, не считаясь с тем, что их гнали впереди
вражеской цепи...
ОФ МГОВК, оп. 95, д. 9, лл. 2-5.Богатеев Николай Семёнович (1895-1941). В июне 1941 г. – батальонный комиссар, заместитель начальника Брестского военного госпиталя по политчасти. Погиб в рукопашной схватке в первый день войны. Фото 1941 г.
Кого-то он мне напоминает: