Общая категория > 1941
Попытки прорывов из крепости
Юрий32:
Журавлев Ф.Ф.(33 оип):
"...Я со своими сослуживцами Босовым, Ивановым и еще около 20 человек коммунистов и комсомольцев полка и с других подразделений собрались посоветоваться. Боепитание было на исходе, все наши резервы исхудали, подкрепления нет. Собравшись, приняли решение идти на прорыв: под прикрытием пулемета форсировать рукав Мухавца. Сделать большой напор по направлению моста, проходящего через Мухавец. Так было решено и сделано под громовое: "Ура! За Родину! За Сталина! Вперед!". Собравшаяся группа до 300-400 человек, может меньше или больше. Сбор был намечен невдалеке от этого моста. Причем мост этот имел большое стратегическое значение: через него шли все войска и транспорт по направлению г. Барановичи, Минск и т.д. Цель наша была проста: выйти из крепости и соединиться со своими. Немцы сразу же открыли ураганный огонь из автоматов, пулеметов. Пули густо ложились на воду, большая часть товарищей погибла при переправе. Но и те, кому посчастливилось перебраться на другой берег, долго не могли даже подняться, поливали по нам пулеметным огнем. Это было примерно в 12 часов дня и до южной части крепости мы пробрались только к 6 часам вечера. По пути следования мы встречали большие ожесточенные бои. Со мною все время продвигались в группе наши коммунисты и комсомольцы полковой школы. Добрались до южной части крепости вблизи моста через Мухавец в метрах 100-150 от него. Здесь были бойцы из других подразделений. Собралось нас примерно до 200 или более человек. Под руководством одного лейтенанта, фамилию не помню, был не с нашей части (прим.- лейтенант Виноградов А.А.), примерно в 19.00.-20.00. делаем из пушки последний выстрел и последний снаряд по мосту, который проходил через Мухавец. А в пушке было всего два снаряда. Немцы движение через мост приостановили. Под громовое "Ура!" бойцы устремились в атаку. Немцы, видя такой упорный натиск, отступили, залегли и открыли ожесточенный автоматный, пулеметный, минометный огонь, в общем со всех видов оружия. Таких атак было 7 или 8, из нашей группы остались считанные единицы. Вышли на ровное место, а он по нам палил свинцом со всех видов оружия, особенно бил по нам минами. Гитлеровцы после артподготовки пустили танки, начали душить осажденных. Тоже им не помогло, танки отошли, они сделали еще часовую артподготовку. У нас ряды боевых друзей все редели. В 9 часов вечера меня оглушило артснарядом, тяжело ранило в правую ногу, а друга Петра Босова тяжело ранило в руку. После пятнадцатиминутного бессознания, несмотря на также большую боль, мы друг друга забинтовали. Было время еще видно. Мы забрались в выбоину от снарядов, дожидались вечера. Настроение смертельное, мечтали, что ночью выберемся из крепости. Оказалось, что этот угол немцами был окружен и отрезан от крепости, он провел еще артиллерийскую и пулеметную подготовку и пошел в наступление. Отрезав нас от гарнизона крепости, они прочистили этот кусок земли. Мы находились с Петей и с другими бойцами в воронке, выбитой снарядом. Подошли к нашей выбоине немцы, били прикладами: "Рус, вставай, комиссар, бандиты Сталина!". Обыскали. Меня спасла от расстрела моя солдатская фотокарточка, а то я был бы расстрелян как комиссар, так понимали немцы по моей небольшой солидности, называли меня комиссаром-коммунистом. Бойцы знали меня как коммуниста и секретаря, но не продали. Ожидаем расстрела. Они поговорили между собой, видят мы солдаты. Кричат поднимайтесь. Петра я просил: "Не бросай меня, я тебя отблагодарю". Босов донес меня на плечах до моста. Собрали здесь человек 150. Офицер с красной повязкой на шее кричит: "Коммунисты! Комиссары!" - и показывает петлю, сделанную на дереве. Солдаты обыскивали и били. Меня - плеткой раза три по лицу. Я засунул партбилет под марлю раненой ноги (причем когда переплывал через рукав Мухавца я его замочил и он весь был склеен), Босов комсомольский билет - тоже. У кого были найдены комсомольские билеты, всех оставили, а нас повели через Буг. Перегнали за реку Буг. Посадили в кружок, по-русски предупредив, кто голову поднимет тому расстрел. Так мы сиделю всю ночь, наклонивши головы вниз...".
замполитрука Попов Алексей Васильевич
Попов А.В.(33 оип):
"...Прибывший на усиление командования пехотный младший лейтенант Виноградов, после безуспешных вылазок на разведку, принял решение идти на прорыв. Была организована добровольная группа прорыва, которая наситывала около 300 человек, куда вошел и я. 24 июня в 18.00. форсировали Мухавец, выбили засевшие группы немцев и пошли на Кобринские ворота. Выбили немцев у ворот, взяли их и вырвались за вал. Немцы оставили (я видел) 36-мм. пушку и отступили. Выйдя на ровное место к мосту, немцы атаковали нас бронемашинами, раздробили на части и ликвидировали. Отсутствие патронов послужило причиной поражения группы, где находился и я...".
красноармеец Скороходов Александр Алексеевич
Скороходов А.А.(33 оип):
"...На исходе стали боеприпасы, кончились медикаменты, решили прорваться к своим через Мухавец. Нашу группу, в которой было около 100 бойцов, возглавлял молодой лейтенант, начальник химподготовки полка. Заранее было определено место для прорыва - невдалеке от ворот, там, где после артобстрела образовался пролом в крепостной стене. Каждый из нас наметил ориентир на другом берегу, чтобы не сбиться с направления. Я выбрал дерево. Группа стремительным рывком переплыла через мухавец и, потеряв несколько человек убитыми, вышла на противоположный берег. Это был дерзкий и смелый прорыв. Отстреливаясь от врага, мы сразу же бросились через ржаное поле к лесу. Казалось, совсем рядом опушка леса, и мы успеем скрыться от врага. Но неожиданно выскочила немецкая танкетка и шарахнула по нам очередями из пулеметов. Много тут полегло наших. Потом маленькими группами шли на восток...".
Ильин Ф.Ф.(33 оип):
"...24 июня, на третий день войны, с левого берега Мухавца, со стороны 333 сп, переплыла группа пехотинцев (15-20 человек) под командованием очень энергичного лейтенанта. Он сказал, что идут на прорыв, выявил среди нас младших командиров, таких было человек пять, организовал каждому командиру отделение по 20 человек. Прорыв намечался на восток к Кобринским воротам. Пехотинцы дали нам по несколько патронов. Первым рубежом перебежки от подземного хода (прим.- казематы ПКТ-143), где мы находились, была назначена наша полковая библиотека перед мостом. Когда я бежал со своим отделением, то мы попали под обстрел. Часть людей откатились назад, часть добежали до библиотеки. Там находилась группа перебежавших ранее, их тоже обстреливали. Куда делся лейтенант с ведущей группой никто не знал. Библиотеку стали обстреливать из крупнокалиберного орудия, и все, кто там были, откатились назад в земляные валы. Утром 25 июня мы были пленены...".
воспитанник Котельников Петр Павлович
Котельников П.П.(44 сп):
"...У ворот стояла пушка, ствол которой был направлен в сторону моста. Около нее валялись разбросанные гильзы, лежало много убитых бойцов и командиров. Нельзя было пройти, не наступив на труп человека. Ползком пробрались через туннель ворот. С противоположной стороны реки стреляли фашисты. Выбравшись из ворот, мы побежали к берегу. Левее нас группа бойцов переправлялась через реку, но переплыть Мухавец удалось немногим. С противоположного берега враг непрерывно стрелял, поливая ряды наших бойцов пулеметным огнем. Мы не знали, сумеем переплыть или нет. Никитин с оружием в руках бросился в воду. Я с Володей Измайловым - за ним. Немцы стреляли непрерывно, пули около нас вспенивали воду. Достигнув середины реки, я почувстсвовал усталость. В рукава гимнастерки и в брюки набиралась вода, плыть было тяжело, но я напрягал все силы, чтобы не отстать от товарищей. Быстрое течение отнесло нас далеко в сторону. Наконец достигли берега, где валялось несколько убитых вражеских солдат, одетых в мундиры. Недалеко располагалось укрепление, оттуда доносились выстрелы. Мы во главе с Никитиным поползли туда. Это было укрытие, в середине выложенное кирпичами, а сверху засыпанное большим слоем земли (прим.- ПКТ-143). Там оказалось много женщин и детей. Бойцы и раненые стреляли по немцам и не подпускали их. Там провели ночь. Фашисты непрерывно бомбили крепость. От взывов бомб толстые стены убежища качались во все стороны. Дети плакали. Утром бойцы предложили женщинам с детьми выходить наверх и идти в город. Вместе с ними отправили и нас с Володей...".
Журнал боевых действий 45 пд от 24.06.1941 года (2.00.-21.40):
"...18.00. Примерно в это время враг делает даже попытку прорыва под защитой отдельных танков из укрепления центральной Цитадели по мосту в направлении Северного острова. 135 пп попытка отклоняется. Так как в восточной части Северного острова находится еще более сильный противник, который делает попытки прорваться на восток в течение второй половины дня и вечером (примерно силою до роты), 3 пб 133 пп (усиленный 3 группами огнеметчиков 81 сб), блокирующий до сих пор восточную окраину Цитадели, получает задачу чистить Северный остров с востока вдоль Мухавца. Так как батальон располагает немногими силами (самокатная рота и 12 пулеметная рота действуют уже в другом месте), эта акция не удается в желаемом размере...".
Боевое донесение 45 пд о занятии Брест-Литовска от 8.07.1941 года:
"...Пополудни, при очистке центрального острова, русские примерно силою до роты пытались прорваться на восток, на мост через Мухавец, через дорогу, они были уничтожены...".
Юрий32:
красноармеец Матухно Михаил Терентьевич
Матухно М.Т.(455 сп):
"...28 июня (прим.- 24 июня) мы получили приказ одного из командиров собраться возле столовых, которые были расположены напротив моста через Муховец, и форсировать реку. Важно было любой ценой соединиться с нашими регулярными войсками. Боевой марш под прикрытием двух пулеметов. Командовал нашей группой младший лейтенант-пограничник. Операция удалась, но чего это стоило нам! Сколько людей погибло, скольких ранило. Мы сделали бросок через мост с большими потерями. Здесь, на мосту, погиб мой односельчанин Василий Калугин. Из 20 человек нас перебралось 9. Не оказалось и младшего лейтенанта-пограничника. Нас осталось четыре человека. В поисках своих мы обнаружили 45 миллиметровое противотанковое орудие, и пять снарядов. Воспользовавшись этим, открыли огонь по движущейся по Брестскому шоссе колонне немецких войск. Враг продвигался вглубь нашей родины. Три автомашины удалось уничтожить, но, к нашему несчастью, снаряды быстро закончились. Эта перестрелка обнаружила нас. В нашу
сторону с шоссейной дороги направились две бронемашины. Мы укрылись в траншеи, подъехавшие немцы, забросали нас гранатами, исполосовали автоматным огнем. Осколком гранаты я был ранен в голову и ногу. Потерял сознание. Когда пришел в себя, понял, что нахожусь в плену. Под усиленным конвоем автоматчиков нас, пленных, погнали на польскую территорию...".
красноармеец Луканин Аркадий Андреевич
Луканин А.А.(455 сп):
"...Рассчитывать на освобождение крепости регулярными частями не приходилось. Тогда старший сводной группы решил организовать прорыв вражеского кольца изнутри и уйти в лес. День клонился к концу. Но солнце еще не село. Предстояло переплыть Мухавец. Река хорошо простреливалась. И лишь только мы бросились в воду, как с противоположного берега раздались пулеметные очереди, засвистели пули. Раздались вскрики раненых. Вода покрылась бурыми пятнами. Но бросок был стремительным. Вот уже и желанный берег. Мы выскакиваем и забрасываем гранатами вражеские пулеметные точки. Вскоре достигли внешних крепостных валов и после короткой передышки вышли на дорогу недалеко от Бреста. Стремимся уйти в лес. Скорее бы наступили сумерки. Темнота спасает от преследования. Но было еще довольно светло, и нас заметили. Вражеские танки и большое подразделение мотопехоты отрезали нам путь, окружают. Горстка советских воинов храбро вступает в бой. Но силы явно неравны. Вражеское кольцо с каждой минутой сжимается, все чаще раздаются взрывы снарядов и мин. Нас поливает свинцовый дождь. Вижу, как замертво пали Оборнев и Лагутин, смертельно ранены Какокин и учитель со станции Мамлютка Василий Тюнин. Тяжело ранен лейтенант Виноградов и рядовой Недосеков. Меня пули пока обходят. Но вдруг сильная обжигающая боль в ноге. Перед глазами побежали желтые круги. Очнулся в каком-то сарае с картофелем...".
старший сержант Качалин Иван Митрофанович
Качалин И.М.(455 сп):
"...К утру 26 июня (прим.- 24 июня) по приказу неизвестного мне капитана мы разбились повзводно и решили прорваться по мосту на другой берег. Мы должны были выйти из крепости и соединиться со своими войсками. Первый взвод пошел на мост, но огнем противника был отброшен. Тогда второй взвод, 30 человек, под моим командованием бросился вплавь. За нами третий взвод. Вместе со мной достигли берега Май (прим.- Месяцев А.И.), Перепелюк, Ходько, Малохатко и еще около 10 человек. За валом нас собралось около 100 человек. Здесь командование взял на себя Виноградов. Был одет в форму рядового. Надо идти через вал перебежками, ползком. Под непрерывным огнем противника вал преодолели. Вышли остатки двух взводов, а тут открытая местность, кустарник редкий, холмики. Фашисты из своих укреплений бьют беспрестанно. У кого есть винтовка, у кого нет, у кого саперная лопатка. У меня немецкий парабеллум (отбил у офицера), три патрона. Предприняли психологическую атаку, с криком "Ура!" кинулись на вражеские укрепления. На наше "Ура!" немец открыл такой шквальный огонь, что мы были почти уничтожены. Около 30 человек были взяты немцами в плен. Меня, раненого и контуженного, упавшего в немецкий окоп, окружили со всех сторон фашистские танки, и безоружного забрали в какой–то строй. Это оказалась колонна пленных в полторы тысячи, а может и больше человек. Был ранен в ногу, но шел с такими же бойцами...".
Кузнецов А.(455 сп):
"...Ранен был Аник (прим.- Месяцев А.И.), и все же пошел на прорыв в группе Виноградова. Через Мухавец плыли рядом, на правом берегу бросились на "Ура!", кто со штыком и автоматом, кто с саперной лопаткой. Я успел только увидеть, как у Аника окрасилась вся грудь кровью, он скрючился и покатился под откос в воду. Что произошло дальше, не помню, нога вот там осталась. Пришел в сознание в 307 лагере, диву даюсь, почему не прикончили (прим.- Кузнецов Анатолий умер в немецком плену)...".
старший сержант Черненко Степан Сергеевич
Черненко С.С.(455 сп):
"...24 июня я видел как курсанты атаковали мост, узнал Ходько Ивана. Нас оставалось в этот день 29 человек...".
Стародумов А.С.(455 сп):
"...26 июня (прим.- 24 июня) по решению штаба сводной группы было принято решение организовать прорыв. Создан головной отряд. Бойцы, которые не могли плавать, приспособили доски. Закипел бой. Я бросился в воду в полном снаряжении, но вскоре почувствовал, что не доберусь до берега, одежда отяжелела, тянула вниз. Я вернулся на берег, снял одежду, взял винтовку и патроны и вновь бросился в воду. На противоположном берегу нас оказалось трое. Расстались на берегу, решили поодиночке пробиваться в артпарк полка. Добравшись до гаража, я решил переждать, были слышны голоса немцев. Утром я огляделся и увидел, что нахожусь недалеко от своей батареи. Затем перебрался через обводной канал и был окружен немцами...".
Герасименко П.Т.(455 сп):
"...Когда кончились патроны, дали команду форсировать реку. Первая группа была фашистами обстреляна, все погибли. Во второй группе был я, в момент команды по нам открыли огонь, мы были окружены и пленены...".
красноармеец Митин Василий Давыдович
Митин В.Д.(455 сп):
"...27 июня (прим.- 24 июня) при попытке прорыва, на противоположном берегу Мухавца, в числе 2-3 десятков красноармейцев - раненых, без боеприпасов, был взят в плен...".
Юрий32:
красноармеец Лукьяненко Николай Афанасьевич
Лукьяненко Н.А.:(455 сп):
"...Мы отходили через Мухавец у здания 33 ип. Цель была вырваться из крепости и связаться с регулярными частями. Но фашисты обстреляли нас из минометов, а когда мы перебрались через вал, попали в засаду. Был пленен...".
младший сержант Лапшин Леонид Тимофеевич
Лапшин Л.Т.(455 сп):
"...С группой бойцов пробрались на правый берег Мухавца ниже моста. Сосредоточились в гаражах, потом перебрались в район жилых домов начсостава, гитлеровцы заметили, открыли огонь. В этом бою был ранен и пленен...".
лейтенант Водопьянов Василий Петрович
Водопьянов В.П.(455 сп):
"...Решили с боем прорваться из Цитадели в лес. На прощание сказал бойцам: "Стрелять до последнего, живым не сдаваться". Получилось все по-другому: с самого начала прорыва был тяжело ранен в голову...".
красноармеец Журавлев Евгений Васильевич
Журавлев Е.В.(455 сп):
"...Меня ранило на десятые сутки (прим.- на 3 сутки), когда было принято решение отходить. Я находился у Трехарочных ворот, а Загришев перебегал пролет ворот, не добежав метра два до меня, как пуля снайпера пробила ему живот насквозь. Загришев упал, схватился за живот. Негромко крикнул: "Журавлев, помоги!". А сам, теряя сознание, хотел что-то сказать, но не смог. Я делал дымовую завесу для отхода, и в этот момент меня обожгла пуля. Я упал. Пулевое ранение правой руки и осколочное ранение верхней части правого бедра...".
Клименко П.А.(455 сп):
"...26 июня (прим.- 24 июня) сводный отряд состоявший из 300 человек решает с боем прорваться через валы и блокаду крепости. Все попытки окончились неудачей и огромными человеческими потерями. Река Мухавец была красной от крови наших солдат...".
Юрий32:
младший сержант Крутченский Георгий Васильевич
Крутченский Г.В.(455 сп):
"...26 июня (прим.- 24 июня) боеприпасы были истощены, полубашня разрушена. Нам удалось форсировать реку, добраться до внешнего земляного вала. Некоторые преодолели его. Однако немцы окружили нас, многих пленили. Мне с несколькими бойцами удалось избежать пленения и вернуться обратно в Цитадель...".
сержант Клопов Константин Васильевич
Клопов К.В.(333 сп):
"...На другое утро было приказано подготовиться к контратаке с форсированием Мухавца, чтобы отбросить группировку врага, вклинившуюся по реке в центр крепости и мешавшую соединиться с соседними бойцами. Контратака была молниеносной - две коротких перебежки и мы уже в реке. Вода кипела от снарядов и пуль. Здесь погибло много наших товарищей от того, что нас расстреливали в упор и потому, что не все хорошо плавали. На середине реки меня, видимо, немного оглушило, я очнулся уже у самого берега. Форсировав реку, наша группа разделилась. Одни прорвались в направлении северо-восточной части крепости, другие преследовали отступивших фашистов до шоссе Варшава-Минск. В это время наша группа (человек 11) заняла оборону на правом фланге. По шоссе непрерывным потоком шли тяжелые автомобили с пехотой и артиллерией и другая боевая техника. Из вооружения у нас оставалось - у меня автомат, у остальных пистолеты "ТТ". Помню только троих участников нашей контратаки - старшего лейтенанта, заведующего складом боепитания старшего сержанта Семенова и Ильичева. Здесь, на открытом месте, силы стали совсем неравными. За какие-то полчаса участок нашей обороны буквально перепахали бомбы и снаряды. Во время этого налета меня ранило осколком в бедро правой ноги. Когда кончился обстрел, по шоссе быстро подъехали две машины, обтянутые полотнищами с красным крестом. Мы даже не стреляли по ним, считая их машинами Красного Креста. Но зато они сразу же открыли огонь из двух пулеметов и двух десятков автоматов. Оказалось, что это были бронемашины. Ударом приклада меня заставили подняться, и с помощью товарищей я добрался до шоссе. Здесь только дошло до сознания, что мы попали в фашистский плен. При обыске у меня нашли в карманах брюк пистолетные патроны, а в гимнастерке комсомольский билет, за что получил несколько ударов сапогом...".
лейтенант Соколов Василий Васильевич
Соколов В.В.(333 сп):
"...25 июня (прим.- 24 июня) запасы патронов уже были резко ограничены и командование приняло решение идти на прорыв моста, а там, в случае удачи, разбрестись по кустарнику для присоединения к своим частям, потому что нам все еще были слышны крики "Ура!" и перестрелка вне крепости. Наше командование стало готовить подразделение на решительную атаку с целью, во что бы то ни стало пробиться хотя бы нескольким бойцам для установления связи с большой землей. Было решено овладеть мостом, который находился от костела влево, если находиться в подвалах 333 полка. Были собраны командиры, командовал старший лейтенант, лет 45, худощавый, любил говорить: "Мы в Финляндии не то видали" (прим.- возможно старший лейтенант Семенов Н.Г.). Под вечер мы, человек 150 из 333 полка, пошли на прорыв моста. Я двигался с расчетом станкового пулемета "Максим" в качестве первого номера, моими помощниками были один боец и два юноши лет по 13-14. А когда боец погиб, на его место добровольно стала девушка медфельдшер, хорошо помню ее два кубаря на петлицах. Я с одним воспитанником потащил пулемет, а второй должен был снабжать патронами. "Максимку" тащили ползком. Мы удачно прошли метров около двухсот. Немцы скоро обнаружили нас и открыли ураганный огонь по нашей цепи. Завязался ожесточенный бой. Но плохо было тем, что цели нам были плохо уязвимы, а мы находились на ровном низком месте. Послышались стоны раненых. Нашему расчету удалось выйти на левый фланг, и мы таким образом вовремя поддержали товарищей. Мы открыли огонь и как было легко на душе, когда фашисты метались, не зная куда бежать. Атака была жестокая, напористая и смелая, правда была очень порывиста, мы резко отставали от атакующего подразделения. Мой расчет находился на левом фланге. Однако фашисты в этой засаде довольно многочисленный держали отряд, не меньше двухсот человек. Очень часто враг приковывал наших атакующих к земле, но местность была очень выгодна для ведения огня нашего расчета. Много раз приходилось вести огонь через головы своих, то есть когда они были неприятельским огнем прижаты к земле. Наша цепь продвигалась медленно. Атака продолжалась около двух часов, мы продвинулись очень далеко, некоторые вышли за мост, некоторые бросились вплавь через реку. Не дошел до моста метров 25. Очнулся я под вечер, часов около 10, лежа в лодке, переезжая через Буг, видя перед собой своих товарищей по борьбе и на концах лодки фашистских автоматчиков. Был весь в крови, но ранений нигде не чувствовал. Оказывается я был контужен в голову и потерял сознание, а когда меня облили водой я пришел в себя. Страшно болела голова, по всей вероятности меня ударило в шлем по голове. Было ясно: я пленен. Со мной находились 4 здоровых, то есть не раненых наших бойцов. Товарищи сообщили, что части бойцов и командиров удалось вырваться из крепости. Перебравшись на вражеский берег реки, меня товарищи положили на плащ-палатку и вынесли на берег реки в укрытие, в виде лощины. Меня оставили возле куста, а товарищей повели дальше в болотце, но мне было видно, что наших людей там располагалась большая группа. Уже темнело. Через несколько минут ко мне подошли немец-переводчик и два наших бойца, а за ними немецкий офицер. Переводчик предложил бойцам нашим определить меня, не политрук ли я. Правда волос на голове у меня был подстрижен под машинку, потому что в училище волос длинный носить нам не разрешали. На голове у меня заметно бросалась в глаза лысина, это видимо смущало немцев, что я не из рядовых. Но после того как бойцы заявили, что я солдат, их отвели обратно...".
Щербаков Ф.И.(333 сп):
"...Перед прорывом спрятали комсомольские документы в подвалах полка. Форсировав Мухавец прошли с километр и были схвачены фашистами...".
Журнал боевых действий 45 пд от 24.06.41 года (2.00.—21.40.):
"...Примерно в 18.00. командиры 133 и 135 пп сообщают, что между действующими на Северном острове подразделениями обоих полков возникла открытая на восток брешь. После различных запросов и составления личного впечатления на дивизионном КП командир дивизии приказывает использовать разведывательный дивизион, если он не связан задачами по охране Бреста. Командиру 45 дивизиона (оберст–лейтенант фон Паннвиц) подчинены подразделения 3 пб 133 пп, действующие на Северном острове. Дивизиону поручено занять восточный край внутреннего вала Северного острова между 135 пп и 3 пб 133 пп и сдерживать попытки прорыва...".
НОЧЬ 24-25 ИЮНЯ - "КРОВАВЫЙ ПРОРЫВ".
Боевое донесение 45 пд о занятии Брест-Литовска от 8.07.1941 года:
"...Оживленное огневое действие русских из их гнезд сопротивления давало повод ожидать ночью новых попыток прорыва. Поэтому для прикрытия одного слабого места в кольце между 135 пп и 3 пб 133 пп ночью был выставлен еще 45 разведотряд. И действительно ночью русские танкисты и пехотинцы пытались прорваться, встретили отпор...".
0.00. - подразделения 45 ро скрытно занимают вершину вала ПКТ-145 и срочно обурудуют позиции, о чем в 0.30. немедленно доложено на КП 45 пд. Это послужило роковым обстоятельством. Командование сводной группы знало, по предыдущему прорыву, о пулеметах на ПКТ-143, но о разведчиках Паннвица не догадывалось. И запланированный на это же время прорыв начался...
Прорывающихся расстреливают практически в упор с валов ПКТ-143 и ПКТ-145. Также свою лепту вносят и пулеметчики 3 пб 133 пп с вершины клуба 98 опад. Огненный мешок, огненный плен...
Вологин Н.П.(18 обс):
"...Комиссар Фомин вторично собрал всех командиров. Решено было послать вторую группу на прорыв. Эта группа по численности была меньше первой. Командовал ею лейтенант Егоров. Ему было приказано, как только он достигнет противоположного берега реки Мухавец, окопаться и своим огнем поддерживать наш прорыв. В полночь группа Егорова пошла на прорыв, но не успели красноармейцы подплыть к противоположному берегу, как немцы осветили всю местность и открыли пулеметный и орудийный огонь. В результате не было никакой возможности поддерживать своим огнем группу Егорова. Нам пришлось уйти в укрытие...".
старшина Солозобов Василий Степанович
Солозобов В.С.(84 сп):
"...Готовилось что-то особенное. Каждый человек был напряжен до предела. К этому времени в трубах здания устроились снайперы, откуда им было удобно выбирать цели, а из амбразур и оконных проемов обоих этажей наши пулеметы вели огонь по укрепившимся на том берегу Мухавца немцам. Через некоторое время, выждав удобный момент, наша первая группа добровольцев пошла на прорыв. Часть людей направилась к мосту, а часть через реку. Обливаясь кровью, герои погибали от пуль врага. Лишь немногим удалось прорваться на другой берег. Темно было лишь в помещении, а вокруг светло, как днем. Немцы все время пускали осветительные подвесные ракеты. Из штаба обороны участка, снизу, нас предупредили, что надо усилить огонь. Я догадался, в чем дело: наши ушли на прорыв. Через час я узнал о его неудаче...".
Юрий32:
красноармеец Жигунов Александр Васильевич
Жигунов А.В.(84 сп):
"...Полковой комиссар Фомин дал нам команду занять оборону на втором этаже и оттуда вести обстрел. Мы установили пулемет Дегтярева на лестнице и держали под контролем Восточный мост через реку Мухавец. Когда наши бойцы штурмом брали вражеские точки, мы поддерживали их огнем своего пулемета...".
Грицаненко В.Я.(33 оип):
"...Помню как нас какой-то командир собрал в казарме, оставив бойцов для наблюдения и зачитал нам приказ N 1. Сказал, что для ведения боя у нас будет 2 бронеавтомобиля, в них будет находиться командование и будет руководить боем. До этого приказа мы не знали как нам быть: или быть здесь, или прорываться, некоторые пытались прорваться через мост. Кажется приказ нам читали 24 июня, только не помню в какое время. Послали меня разведать кто возле моста, что у Брестских ворот, наши или немцы? Я по над рекой пошел по-пластунски, но увидел, что мост пулеметные очереди берут в клещи с двух сторон. Кто-то из казармы бросил в меня гранату, подумал, что наверное немец. Граната взорвалась совсем рядом, но небольшой бугорок, возле которого я приник к земле, спас меня. А вообще в те дни было трудно разобрать: кто свой, а кто чужой...".
Долотов И.И.(33 оип):
"...В этот вечер около Фомина собрались кое-кто из командиров. Обсуждалась возможность прорыва из крепости. Решено провести разведку боем с целью прорыва из крепости. Одним из командиров группы прорыва назначен старший лейтенант Щербаков. Поводом для прорыва явились звуки ожесточенного боя в стороне Бреста. В крепости они воспринимались как попытки прорвать кольцо нашего окружения из города, где базировался штаб 28 стрелкового корпуса под командованием генерала Попова. Некоторые ссылались на вероятный успех группы сержанта Лермана, ушедшей накануне. Решили создать три ударные группы по 30-40 человек каждая и выходить в сторону Кобринских ворот. Начались приготовления. Так как мост все время обстреливался, то некоторые выбрали иной путь - форсировать Мухавец вплавь. Плыть в обмундировании и с оружием тяжело, поэтому из обломков столов и стульев, из остатков дверей, рам и других деревянных частей делали плотики. В 12 часов ночи тронулись. Фомин на прорыв не ходил. Я бежал с группой, которая прорывалась по мосту. Внезапно кругом стало светло, как днем. Пройдя метров 200 вдоль земляных валов, мы наткнулись на шквальный огонь немцев. В воздухе повисли на парашютах люстры, осветившие ярким светом всю местность. Немцы как-будто ждали нас, мы залегли отстреливаясь. Трассирующие следы пулеметного шквала прижали к земле. Стоны раненых крики о помощи и отчаянные просьбы избавить от мучительной боли. Команды не слышалось. Стрельба то затихала то после отдельных винтовочных выстрелов возникала пулеметными очередями. Я упал. Вокруг меня лежали трупы. Где-то справа, за пекарней, слышались крики вперемежку с автоматной стрельбой и гранатными взрывами, доносились отдельные винтовочные выстрелы. Вскоре появились бойцы, бегущие обратно. Прорыв не удался. По одному, по два возвращались красноармейцы в казарму. К утру мне в числе 5-6 человек удалаось вернуться в казарму некоторые из нашей группы были ранены. Остальные погибли - в их числе старший лейтенант Щербаков. Стало ясно, что наших поблизости нет. Многие из прорыва не вернулись. Не вернулся и мой близкий друг, сержант Якимов. Большие потери в личном составе привели нас к необходимости формировать из остатков разных частей новые смешанные боевые группы. Малочисленный средний комсостав и младшие командиры назначались командирами этих групп...".
жена военнослужащего Щербакова Лидия Александровна
Щербакова Л.А.(33 оип):
"...Мой муж мне сказал, это я ясно помню, что они будут отходить, то есть попытаются прорваться. Он даже предлагал это и нам, женщинам. После того, как муж предлагал нам переплывать через Мухавец, я его больше не видела. Где он погиб я не знаю. Но в плен он не попал...".
старшина Дурасов Александр Иванович
Дурасов А.И.(84 сп):
"...Немцы находились на той стороне Мухавца со стороны вокзала, но уже внутри крепости на территории ПТО и оттуда вели пулеметно-винтовочный огонь. Всю ночь бросали ракеты и ракеты подвесные освещали реку Мухавец, куда в основном, ходили по воду с риском быть убитыми. Реку держали под пулеметным обстрелом. В эту ночь была сделана попытка прорвать кольцо немцев в сторону вокзала. Для этого было подготовлено 600-700 бойцов с винтовками и автоматами и обязательно штыками у пояса, чтобы ночью переколоть передовую часть немцев. Во всех окнах были установлены пулеметы, бойцы с винтовками, чтобы поддержать и прикрыть переправу через Мухавец, моста здесь уже не существовало, он был разбит в первый день войны. Ночь была очень темная. Мы открыли ураганный огонь со всех видов имеющегося оружия. В это время бойцы бросились вплавь через Мухавец. В переправе участвовало не менее 1000 человек на досках, на щитах от коек, в общем, кто на чем мог устремились на ту сторону Мухавца. До этого трижды посылали в разведку на ту сторону, но обратно не возвращались. И произошла невообразимая картина боя, которую трудно рассказать. Немцы осветили этот район реки подвесными и сигнальными ракетами. Открыли убийственный огонь по плывущим бойцам. Небольшая часть бойцов перебралась на ту сторону, но была перебита немцами. Это рассказали те, которые сумели вплавь вернуться назад. Это было не более 10 человек, остальные все остались в реке, окрасив ее своей кровью. Руководил прорывом незнакомый мне лейтенант с саперными знаками различия - высокий, худой, с энергичным лицом (прим.- старший лейтенант Щербаков Н.Ф.)...".
лейтенант Кочин Леонид Александрович
Кочин Л.А.(84 сп):
"...Несколько дней подряд, начиная с 25 июня (прим.- с 23 июня), мы пробовали прорвать вражеское кольцо и выйти за пределы крепости. К прорыву готовились целые сутки. Очень тщательно связывали столы, стулья, сооружали примитивные плоты. Для броска было организовано несколько отрядов. Одному из них поручалось перебежать через мост и закрепиться на противоположной стороне реки, а другим переправляться тотчас следом - кто как может. Прорыв начали под утро. Немцы открыли ураганный огонь. Небо было усеяно осветительными ракетами. Какой ад творился в то время, описать очень трудно. Фашисты видели нас, как на ладони, поэтому потери были огромны. Лишь немногие - человек 25-30 - перебрались на другую сторону. Какова их дальнейшая судьба - мы так и не узнали. Мне и еще одному лейтенанту, фамилии его сейчас не помню, Фомин поручил прорваться с группой людей через мост на другую сторону. Ползком добрались до моста и начали перебежками пересекать его; но немцы открыли такой губительный огонь, что мы вынуждены были залечь. Те, кто остался жив, а таких было немного, поползли между трупами назад, к казарме. Погиб мой товарищ - лейтенант. Мне тоже пришлось пролежать на мосту без движения минут 30-40, пока не утих огонь, а потом ползком вернуться в казарму. Итак, наши попытки пробиться через вражеское кольцо окончились неудачно. В дальнейшем эти попытки мы прекратили, убедившись в их бесполезности...".
старший сержант Кувалин Сергей Михайлович
Кувалин С.М.(84 сп):
"...Положение становилось все более безнадежным, отсутствовали связь, продукты питания, вода, медикаменты. Командование решило с наступлением темноты прорваться из окружения. Для этого надо было форсировать реку Мухавец или проскочить мост (мост у Брестских ворот Цитадели), который находился под наблюдением противника, и, повернув на юго-восток, по берегу реки выйти из крепости. Кто мог хорошо плавать, тем предлагалось захватить с собой только оружие и патроны. Многие бойцы взяли пустые чемоданы, доски, связали плотики, чтобы поддерживать на воде оружие, и в назначенное время по сигналу, под прикрытием огня, с криками «ура!» все дружно выбежали на прорыв. Но только переступили порог, как нас встретил ураганный огонь. В воздухе повисли сотни ракет, стало светло, как днем. На мосту сразу образовались горы трупов, так как большинство воинов пошли по мосту. Несмотря на тщательную подготовку к прорыву, беспримерный героизм бойцов и командиров, выйти из крепости нам не удалось. Немцы подтянули значительные силы: танки, бронемашины. Оставшиеся в живых защитники вернулись обратно и решили драться до последних сил...".
Навигация
Перейти к полной версии