Воспоминания Г.И. Машкина, защитника Брестской крепости в годы Великой Отечественной войны 1958 г.
Как защищалась Брестская крепость? 21 июня 1941 года в субботу на воскресенье часть личного состава готовилась на увольнение в г. Брест. Я тоже вначале мечтал сходить в город выкупить фотографию, а потом раздумал и пошёл смотреть кинокартину «Руслан и Людмила», которая демонстрировалась на улице. Просмотрев кинокартину, около 10 часов, я и некоторые другие това- рищи направились в 333 полк, где в их саду был концерт, часть которого просмотрел. Около часа ночи я вернулся в часть, поужинал и лёг спать. Приснилось мне, что разразилась сильная гроза, грохочет гром, содрогается здание. Проснулся. И действительно, то и дело раздавались сильные раскаты взрывов, отчего здание, в котором мы жили, сильно содрогалось. Мы ещё не поняли, в чём дело. Электросвета нигде не оказалось. Кто-то крикнул «Война!». И действительно, около 4-х часов ночи на нас вероломно напали фашисты, начался артиллерийский об- стрел и бомбёжка с воздуха. Вначале нас охватила робость. Затем весь личный состав собрался с силами. Послышалась команда: «К оружию! Занять круговую оборону!». Вооружённые винтовками, карабинами залегли к окнам и бойницам. Командир одного зенитного подразделения, взявший командование на себя, был тяжело ранен, отправлен в подвал и там вскоре умер. А фашисты не прекращали артиллерийский обстрел и бомбёжку. Возник пожар. Из 455 полка, где я служил, часть батальонов была выведена из крепости на учение, осталась полковая школа и обслуживающие подразделения. Из командиров в полковой школе остался замполит и старшина. В нашем же подразделении был только младший комсостав, средний и старший комсостав были в другом месте, вместе с семьями и, видимо, были отрезаны от крепости, которая уже оказалась окружённая немцами, которые вели сильный огонь по мостам сообщения. Поэтому многие командиры не сумели вовремя прибыть к месту боя. Нас сгруппировали в одну группу из нескольких подразделений, человек 150, командовал этой группой замполит. Часов в 9 раздалась команда: «Вырваться из окружения и соединиться с артполком». При переходе через мост погибли 50 человек. Вырваться из окружения мы не могли. Примерно через полчаса зашли два немецких танка, по которым мы открыли огонь из винтовок. Заметив это, один из них развернулся и открыл огонь из пушки в окна здания, где мы были. Затем танки на- правились к 333 полку, один танк подбили, а второй удрал. Через Мухавец немцы высадили десант на центральный остров, где находилась старая польская церковь. Из этого здания мы штурмовой атакой выбили немцев, но немцы ещё остались в комсоставской столовой, из которой мы их не сумели выбить. 22 июня. Вечер. Из наших рядов много выбыло. Утром 23 июня мне и ещё двум товарищам дали приказ связаться с 333 полком, выяснить, как они держатся. Этот полк находился метрах в 500 от нас по прямой линии. По дороге нас обстреляли, одного из товарищей тяжело ранило, и он вскоре умер. Мы залегли, а к вечеру добрались до 333 полка. Под прикрытием ночи 23 июня вернулся в своё расположение, но своих ребят не нашёл и вернулся в 333 полк. Несколько попыток форсировать Муховец были неудачными, и мы заняли оборону в подвалах и казематах. Знамя и полковые документы закопали. Немцы предпринимали несколько атак, чтобы нас выбить из обороны, но их атаки были безуспешными. Так мы держались до 9 июля. 9 июля (я был вторым номером пулемётчика) при артподготовке разо- рвался снаряд, убило пулемётчика «первый номер», меня волной сбросило в подвал и сильно ударило о что-то. Я потерял сознание. И вдруг нас ведут в плен. Когда пала Брестская крепость? После моего пленения, видимо, ещё довольно долго, мужественно защищали крепость наши воины. Когда пала Брестская крепость, я точно сказать не могу. Видимо, в начале августа или в конце июля. Да и трудно назвать дату падения крепости, ибо немцы на территорию крепости сумели попасть в первые дни войны, а бои на её территории, а особенно отдельные боевые эпизоды продолжались долго. Ваша жизнь в плену. Где и в каких лагерях были? Не хочется говорить о жизни в плену, ибо это время я считаю потерянным из моей жизни. Плен – это полный кошмар в моей жизни. Это время до сих пор снится во сне. Когда меня пленили, я чувствовал себя очень плохо. Меня вели под руки. Через Буг перевезли на понтонных лодках и погнали в лагерь «Белые Подляски», или № 316. Путь в лагерь был очень тяжёл. Днём температура достигала +30 – 40°, а ночью холод. Пленные от изнеможения и истощения падали, иногда немцы их на ходу расстреливали, таким образом, наш путь был усеян трупами. Мирные жители – поляки, особенно женщины, сочувственно от- носились к нам, слышны были возгласы оханья, ужаса, жалости к нам. Часто по улицам деревень, по которым мы шли, выкатывались большие толпы и нам кидали куски хлеба, картофель, и начиналась свалка, ино- гда немцы на ходу расстреливали десятками военнопленных. Во время пути нам не давали есть, пить, поэтому многие падали замертво. Этот лагерь был расположен на крестьянских полях, полосы были ярко заметны всходами посевов зерновых культур, картофеля. Вся территория лагеря была огорожена колючей проволокой в два ряда высотой метра четыре. Между рядами ходили охранники – фашисты. На углах лагеря стояли постовые вышки, где находились пулемёт- чики. Мой пленный номер был 5996. На территории лагеря было не- сколько польских крестьянских домиков. Очень часто пленных выстраивали и просили выйти комиссаров, командиров, евреев, коммунистов, которых тут же расстреливали. Порой выводили из строя подозрительных по внешнему виду, по поведе- нию и тоже расстреливали. Прошло 4 – 5 дней, и территория лагеря покрылась пылью, песком, в которой мы увязали по холки, ибо все: картофель, зерна были вырыты, собраны пленными и съедены. Всего в лагерь набрали около 40 тысяч. Через несколько дней жизни в лагере пленных стали отправлять на работу в Германию. Я попал на торфоразработки около голландской границы, где было около 8 тысяч военнопленных. Залежи торфа на болоте были глубиной до 1,5 метров, поэтому при ходилось ходить водой до колен и выше. Часть военнопленных разрабатывали торф, а другие возили землю и заравнивали территорию, после чего поселялись на эту территорию немцы. Этот лагерь почти ничем не отличался от лагеря № 316. Жили в дощатых бараках, спали на двух-, трёхэтажных нарах абсолютно всплошную и для того, чтобы повернуться на другой бок, кто- нибудь подавал команду, ибо одному по своему желанию повернуться было невозможно. Бывало, проснёшься утром, а на нарах несколько десятков лежит мертвецов. Поднимали утром в 7 часов, разбивали на сотни, назначали старшего сотника, который получал на группу по бачку баланды, сваренной из голландки. На работу ходили километра за 3. Обратно с работы везли на тачках человек 30 – 40 мертвецов. Команда смертников на тележках по несколько мертвецов вывозили и складывали в ров штабелями, зарывали тонким слоем, иногда даже выставлялись из-под земли руки, ноги, поэтому на территории лагеря было сильное зловоние от разложения трупов. После этого я в лагерь Шталаг попал № 307 в Австрии, где пробыл месяца 3 – 4, затем – в рабочий лагерь одного города Тулько на учебный аэродром, где чистили площадки и дороги к ангарам. Пробыл в этом ла- гере около года. Все лагеря друг от друга мало чем отличались. Работать заставляли, не разгибаясь, без остановки. В случае остановки подхлё- стывали нагайкой или палкой. Потом попал на сахарный завод. Нас заставляли разгружать свёклу и складировать в громадные ярусы. Однажды я у штабеля подгуртовывал свеклу восьмирогими вилами, которые еле поднимал, а нужно было кидать на высоту 2 – 3 – 4 метра. Бывало, кину, а сваливалось ещё больше. Заметив это, охранник – немец взял у меня вилы и стал показывать, как надо кидать, а затем замахнулся вилами и хотел меня ударить. Я сумел схватить вилы, немец пытался вырвать, а я не отпускал. Заметили это ещё два немца, подбежали и ухвостали меня до бессознания. Лицо было всё избито, в сплошных ранах, туловище и ноги были в сплошных синяках и шрамах. В ла- герь меня унесли на носилках и около полутора месяцев пролежал как труп. После этого я долго харкал кровью. Ударов палками по 2 – 3 раза испытывал ежедневно, поэтому на теле трудно найти место без пятна. Издевались страшно. Звали нас немцы гуна, что значит собака. Как и когда освободили из плена? Побывал я во многих лагерях. Последний мой лагерь был в городе Лагендорц, около 40 км от Вены. Было в 1945 году. Подошли наши. Немцы начали эвакуировать пленных вглубь Германии. В нашей группе было 58 человек, сопровождали нас 3 охранника и один шеф – австриец из Вены. По дороге 7 человек сбежали, сговаривались о побеге и мы втроём. Около границы с Германией на отдыхе, вечером, сошлись охранники и шеф вместе, я, пользуясь темнотой, незаметно отошёл в кусты, затем в горы. Два моих товарища, видимо, струсили. Ночь ночевал в лесу, затем пошёл в село, через которое мы шли. В селе оказалась воинская немецкая часть. Я вернулся в лес, где был 18 суток. Недалеко от леса были виноградники с небольшими домиками, в одном из которых я нашёл килограммов 10 – 12 пшеницы, размачивал её в немецкой каске и ел. Однажды встретил трёх украинцев, которые работали у одного лесника. Встречался с ними несколько раз. Они снаб- дили меня солью, картошками и зажигалкой. Я зажил хорошо. Когда немцы отступили, я зашёл в село, и один хозяин предложил мне работу. Я у него работал несколько дней. Его, видимо, стали притеснять за укрывательство. Он повёл меня в комендатуру, однако ему было интересно меня держать. Условия жизни по сравнению с лагерной были лучше, и я решился у него работать. Перед тем, как идти в комендатуру, я натёр ногу кирпичом, завязал, притворился хромым, хозяин же заявил, что он болен, и ему дали разрешение держать меня. В комендатуре я рекомендовался поляком. Затем я встретился со своими, ночевал в одной воинской части, из которой меня направили на сборочный пункт в лагерь, в котором были люди разных национальностей. Через 2 дня я прошёл комиссию особого отдела, после чего меня направили в воинскую часть, в которой я прослужил ещё год. Демобилизовался в 1946 году в мае. Ваши трудовые дела. После мобилизации работал до осени рядовым колхозником, осенью стал работать на сложной молотилке. После этого до 1953 года ра- ботал на тракторе. С 1953 года по 1958 – помощником бригадира тракторного отряда. После этого – на колхозной электростанции, а сейчас работаю на мельнице. Есть ли у вас что-нибудь памятное из жизни в Брестской крепости и из жизни в плену? Комсомольский билет, фотографии и письма я замуровал в стене Брестской крепости. Мой комсомольский билет, видимо, нашли, потому что мне было письмо от директора исторического музея города Минска. Комсомольский билет, видимо, хранится в этом музее. Никаких предметов и вещей периода жизни в плену я не имею. Многих героев книги «Брестская крепость» я знаю. До сих пор очень хорошо помню Петю Клыпу.
ГАСПИ КО. Ф. П-6810. Оп. 1. Д. 74. Все дело. Рукопись.
