Третья часть воспоминаний В воздухе взметнулась рука лейтенанта, в которой был сжат пистолет, но выстрела не последовало:
патроны были израсходованы. Тогда Акимочкин шагнул вперед и с размаху ударил гитлеровца
рукояткой пистолета. В это время подоспели Поросенков и Стогний, ударами прикладов они
заставили гитлеровцев бросить винтовки. Жизнь боевого командира была спасена.
Находившиеся в отсеке женщины забеспокоились и начали собираться в угол вокруг Елизаветы
Сергеевны Костяковой, жены политрука. Ей стало плохо, она потеряла сознание. Женщины
предполагали, что у нее преждевременные роды. Но оказалось, что она не имела несколько дней во
рту ни крошки хлеба, ни капли воды и, кроме того, узнала, что ее муж, политрук 3-й батареи Костяков,
убит на валу в штыковой схватке. Глядя на эту несчастную женщину, я решил сделать еще одну вылазку
в полуразрушенные дома комсостава, чтобы поискать продовольствия.
Вместе с бойцом Корневым мы тронулись в путь и, наконец, достигли двухэтажного дома, похожего на
обезображенный скелет. Подходить близко к Нему было опасно, так как его стены были
полуразрушены. Свернув немного в сторону, увидели в кустах машину нашего дивизиона. В ней кто-то
копошился. Но кто? Взяв на боевой взвод винтовки, мы осторожно подошли. Внезапно Корнев громко
крикнул: «Руки вверх!» Гитлеровец быстро обернулся и, не целясь, выстрелил из пистолета. Пули
просвистели между нашими головами. Мы ответили тем же. Фриц, собиравший в сумку трофеи,
захваченные в крепости, замертво растянулся возле кабины. Его вещевой мешок был набит нижним
бельем, женским платьем, а на сиденье лежали консервы. Корнев взял пистолет, мешок, а я забрал
консервы, и довольные трофеями мы направились обратно.
В помещении мы открыли банку гороховых консервов, и, в первую очередь, я подал ее Костяковой, а
остальное разделил среди раненых и детей. В углу на досках сидел Нестерчук с дочерью и,
внимательно глядя ей в глаза, говорил что-то ласковое, сердечное. А Лида прижалась к его жесткой,
обросшей щеке и, слушая рассказ, незаметно уснула. Вскоре и самого Нестерчука одолел сон. Бойцы
говорили шепотом, ходили осторожно, боясь разбудить командира. Впервые за несколько суток
решили отдохнуть и артиллеристы; только дежурные не смыкали глаз, зорко охраняя подступы.
Сравнительно тихая летняя ночь продолжалась недолго. С наступлением рассвета все началось
вновь.
Заметив на столбе по ту сторону обводного канала немецкого связиста, решили уничтожить его.
Водитель тягача Павел Головинский, Моисеенко и орудийный мастер Иван Хабаров ушли на
выполнение боевого задания. Вернувшийся Головинский рассказал, что с ними произошло.
Подкравшись к гитлеровцу, Головинский выстрелил из карабина, и тот камнем полетел вниз.
Немецкая радиотелефонная связь была нарушена. Возвращаясь обратно, Хабаров заметил, что к
ним приближается замаскированная немецкая бронемашина. Вступили с ней в бой и подбили ее.
Бойцы поспешили к подбитой бронемашине, чтобы захватить вооружение, но на земляном валу
показались немецкие автоматчики. Завязалась перестрелка. Ранен был Иван Хабаров. Враги
осаждали тройку смельчаков. Вокруг артиллеристов рвались гранаты, свистели пули, но они
продолжали упорно обороняться. Из двенадцати немецких автоматчиков осталось семь. Сраженный
насмерть, упал Моисеенко.
Извините, вам запрещён просмотр содержимого спойлеров.
