Для уважаемого Константина Борисовича и других - еще цитата из названной книги, чтобы уточнить, кто такой Рогиньски и обрисовать события 1863 года в привязке к крепости:
"В околицах местные повстанцы организовались в мелкие группы, в самом городе было неспокойно. «Каждый день приносил новые слухи – о новых шайках, хотя под Брестом больших не было, о стычках наших отрядов с мятежниками, то об арестах, о побегах «до лясу», то о действиях разных шаек, о подвигах так называемых «жандармов-вешателей», – вспоминал сын православного священника А.И. Маркевич, семья которого сильно боялась всякой «смуты». Русских горожан, имевших такие же верноподданнические настроения, особенно пугал повстанческий отряд комиссара Подлясского воеводства Романа Рогинского (выпускник «польской военной школы», основанной в Италии Дж. Гарибальди). Под началом Рогинского имелось порядка трёх тысяч вооруженных людей, в основном мещан и беспоместной шляхты. В один из дней он предпринял попытку атаковать крепость – и это едва не удалось, так как почти все офицеры в тот момент весело проводили время на балу в городе. Гарнизон спасла только случайность. Передовой дозор повстанцев, продвинувшись по тенистой аллее к мосту через ров, заподозрил, что легкость проникновения к самой твердыне и странная тишина вокруг – это неспроста: впереди их ждет западня. Главные силы отряда повернули назад, тем более, что в Цитадели вдруг заиграли тревогу.
Восстание заставило власти коренным образом пересмотреть меры безопасности. Генерал-майор свиты его императорского величества И. Г. Ностиц, участвовавший в подавлении выступлений, отмечал: «Почва Брест-Литовска была весьма ненадежная; это был своего рода вулкан, состоящий из лиц нашего же военного ведомства, но по преимуществу членов Жонда, который в то время широко раскинул свои сети». В крепостном гарнизоне действительно служило немало польских офицеров, которые, если и не нарушали присягу, то втайне симпатизировали партизанам".
З.Ы. Между прочим, напрашиваются некоторые параллели с 1939. Те мещане и дворяне Бреста, которые переселились в "беспечный литовский город" после третьего раздела Речи, иногда получив маёнтки, отобранные царём у прежней шляхты, даже спустя десятилетия чувствовали себя здесь, мягко говоря, неуютно. Очень похоже на ощущения "восточников" из 1939 года.
