Еще о А. Львовой из книги А.А. Гребенкина. Живая боль:
"...Работали в лагере девушки медсестрами. Положение раненых военнопленных было очень плохое. Содержали их в бараках типа землянок. Помещения не отапливались. Вскоре началась сильнейшая эпидемия тифа и дизентерии. Из 17 тысяч военнопленных осталось в живых меньше одной тысячи, их вместе с А. Львовой увезли в Брест, в Южный городок.
Там она встретилась с
врачами Ю.В.Петровым, В.А. Четверухиной (Кокоревой), К.Т. Тимофеевой, В.В.Щегловым, медсестрой Аней Каменевой. Врачи в Южном городке жили в общих казармах. В лагере обслуживающий персонал составлял 41 человек, из них пять врачей, две санитарки, остальные сестры и фельдшера. Раненых в лагере было много. А. Львова работала в паре с
врачом Сергеем Сергеевичем Ермолаевым за одним операционным столом, а потом ухаживала за послеоперационными больными. Но, несмотря на сложные условия жизни,
В.В. Щеглов занимался исследованиями. Его интересовало, каким образом вши становились рассадниками тифа. Условия для выздоровления практически отсутствовали. Существовала похоронная группа, которая каждый день впрягалась в телегу, вывозила трупы. Очень голодали люди. Питание было такое: завтрак - кофе-суррогат, десертная ложка сахара, хлеб с песком, отрубями, его резали ниткой, по 100-150 граммов; примерно в 12 часов выдавали похлебку, а чтобы всем досталась гуща, то из варева доставали листья капусты, картофельную шелуху, все это перетирали и выдавали по две ложки и три половника жидкости, хлеб не давали; в 3 часа - чай, заваренный ромашкой, без хлеба. Помнит Анна Андреевна, что один раз, 28 сентября 1941 г., варили суп из тухлых кур. Везли их на фронт немцам, но в пути они испортились, поэтому передали в лагерь. Редко давали суп из конины. Если давали суп из перловки, значит, у немцев праздник.
В казармах стояли печки-буржуйки. Другого отопления не было. У больных было одно «развлечение» - по вечерам, греясь у «буржуйки», ловили вшей и бросали в печь или на раскаленную плиту. И только один раз луч света ворвался в этот ад, заставив засветиться лица и глаза людей, когда обнаружили пианино. С. C. Ермолаев сел за инструмент, заиграл и запел русские песни. К нему присоединилась В.А. Четверухина (Кокорева), у нее был хороший голос. Среди всего ужаса, в котором они жили, и вдруг песня. .. Присоединились все, кто был рядом. Все, кому удалось слышать этот «концерт», плакали от радости и грусти по Родине. Потом фашисты не разрешали даже приближаться к пианино.
Анне Андреевне часто приходилось встречаться со
Степаном Петровичем Тереховым из Брестской крепости, бывшим техником-интендантом 95-го медико-санитарного батальона, который и здесь был интендантом. Приходилось обращаться к нему за перевязочным материалом, лекарствами. Он был добрым и отзывчивым человеком. Его семья осталась в Бресте В лагере создалась подпольная антифашистская организация. Имелись ячейки. В одну из них входила и А.А. Львова. Главной заботой подпольщиков было - не поддаваться врагу, вести политическую работу среди пленных, иметь связь с подпольщиками г. Бреста, выводить людей из лагеря по канализационным трубам. Договаривались, кому уходить в первую очередь.
28
Бежать из лагеря смертников было очень трудно. Через каждые 50-70 метров стояли вышки с охраной, вечером и ночью лагерь освещался ракетами. Лагерь был обнесен в несколько рядов проволочными и другими ограждениями. Первое укрепление состояло из колючей проволоки в два ряда с козырьками. Затем шел высокий забор с колючей проволокой в два ряда, а между ними - накрученная клубками проволока. За этими укреплениями в лагере находились баня и прачечная. Баня была для всех, в прачечной прожаривали иногда белье. Баня и прачечная размещались недалеко от проходной, в 50-70 метрах от штаба лагеря. Расстояние между заборами и проволочными накатами составляло примерно 250-300 метров. Второе укрепление состояло из трех рядов проволоки. И все же эти укрепления удавалось проходить военнопленным под землей, уходить к подпольщикам Бреста и дальше - в лес.
Три раза пыталась выйти из лагеря и А. Львова. В одну из групп для выхода из лагеря включили и ее. Вместе с
Марией Прихотько (судьба ее не известна), двумя бывшими летчиками и еще несколько человек. С.С. Ермолаев подготовил необходимые медикаменты, положили их в мешочек из-под грелки. Сшили для всех маскировочные халаты. С этим снаряжением 7 мужчин и 2 женщины (все из разных подпольных ячеек) с проводником Костей отправились в нелегкий путь. Идти надо было по канализационным трубам, пройти 7 колодцев. Канализационный проход был выложен кирпичом. Вдоль прохода шли две трубы - толстая и тонкая. В кирпичном лазе ползли друг за другом, придерживаясь ног впереди ползущего. Дышать было трудно, воздух там был спертый, поднималась пыль, кругом грязь, повороты, в некоторых местах проход сужался, ползти становилось почти невозможно. Особенно трудно было одному распухшему от голода летчику. Он двигался только благодаря внутренним душевным силам. Ане было легче: и ростом маленькая, и очень худенькая. Через некоторое время все поняли, что находятся где-то около столовой, потому что недалеко от нее с утра складывали трупы и далеко, даже под землю, проникало зловоние. Поползли дальше, но и там подстерегала неудача. Попробовали выйти, но люк не поддался, сильно был завинчен. Стало ясно, что заблудились. Пришлось возвращаться. Обратная дорога была еще тяжелее. Готовились ко второму походу. Планировали выходить через гауптвахту. Но ход по трубам был обнаружен. Два наших бойца, по рассказам членов похоронной группы, прошли по трубам и вышли раньше положенного: на территории лагеря. Их обнаружили около выходного колодца, где лежали две лопаты. Озверевшие фашисты зарубили их этими лопатами.
Третий план осуществили, используя баню и прачечную. Бежать Анне Андреевне Львовой удалось 6 декабря 1941 г. План побега разработали военнослужащие:
старший военфельдшер Хитрых (умер в плену), политрук Евгений Хлебников, Степан Петрович Терехов. Для этого обменяли у одного из раненых одеяло на шинель, раздобыли новую портянку. Степан Петрович принес матрац, сапоги (правда, на одну ногу). С помощью Маруси Прихотько сшили обновки для Ани: из одеяла - пальто, из матраца - платье, из портянки - берет. Старший военфельдшер Хитрых заготовил для нее справку о том, что паспорт она сдала на прописку. Справка была даже с «печатью». Изготовили ее ребята из резиновой набойки. Девушка должна была явиться к семье С.П. Терехова после побега из лагеря.
К побегу было все готово. Настал день, когда женщин повели в баню. Работой бани ведали бывший майор Н.И. Ипатов и бывший старший лейтенант Л.М. Глушков (из Брестской крепости). Возле бани, за третьим рядом колючей проволоки находилась прачечная. В ней работали вольнонаемные женщины. А.А. Львова должна была переодеться в бане в захваченную с собой гражданскую одежду, дождаться конца работы прачечной и под видом вольнонаемной из прачечной попытаться проникнуть за проволоку с узелком белья, которое якобы несла из бани. Прачечная работала до 18 часов. В декабре в это время уже было на улице темно.
Ушла из бани первая партия помывшихся женщин, вторая... Остались только те женщины, которые знали о побеге: врачи Валентина Четверухина (Кокорева), Ксения Тимофеева и медсестра Аня Каменева. Они сильнее громыхали тазами, еще и еще раз мыли полы, протирали стены - тянули время, стараясь дождаться полнейшей темноты. Несколько раз их поторапливали конвоиры. Аня не начинала мыться, объясняла это тем, что у нее болит и кружится голова. Наконец их всех стали выгонять из бани. Аня спряталась за дверью. Последними уходили те, кто знал тайну. Сделав все, что могли, они проходили мимо нее, безмолвно прощаясь, желая удачи. Львова схватила узелок какого-то рванья и пошла к дверям прачечной, из которой все прошли строем мимо постового. Ипатов должен был закрывать помещения. Он спрятал ее за дверью прачечной, прикрыв собой, когда постовой пришел проверить помещение, и шепнул на прощанье: «Сестренка, больше помочь не могу. Счастливого пути!» Увидев спину постового, она тихо и незаметно выскочила из помещения..."
http://www.brest-sv.com/librery/histor/krepost/grebenkina_givaja_bol/grebenkina_1.html