"Сфинкс", а что ты запаниковал?
Ты прав, что на сайтах тут и там, периодически вспыхиваютдебаты кто был прав "белые или красные", почему русских не любят, а немцы вроде и не такие уж и плохие были с их "ноес орднунг".
Думаю, тебе за наш форум опасаться не стоит. Выпустим пар как и бывает на других форумах и на этом успокоимся. Дело не в том кто чей язык не учит, а в антипатиях вообще. У т.н. "малых народов" всегда антипатия и нелюбовь к пришлым. Они стремятся к независимости и свободе, хотя свобода приводящая к самоизоляции - это никакая не свобода, а изоляция и есть.
Прибалты оставили заметный след в становлении большевистской власти, какой? Можно здесь в памяти освежить.
Жаль не умею скрытый тескт делать.
http://www.russia-talk.com/latyshi.htm#t07СТРЕЛКИ НАВОДЯТ ПОРЯДОК
Как только Ленин захватил власть, то стал проводить политический террор и в таком размере, что ни один человек не был уверен, что его не арестуют и не посадят в тюрьму. Как ночные бандиты, с наступлением темноты чекисты и красногвардейцы, врываясь в квартиры, производили обыски, забирали ценные вещи и уводили людей в тюрьмы и чекистские застенки, где происходили состязания в избиениях “контры”, применялись средневековые пытки.
Вскоре не только контрреволюционеры, но и сотрудничающие с большевиками социал-революционеры и анархисты, увидели, что вместо вестников свободы, за счет которых оперировал Ленин со своей партией, он принес России мрак, полуголодное существование и ужас человеконенавистнической марксистской идеологии. В деревнях хозяйничали продотряды, реквизируя у крестьян без всякой уплаты хлеб, скот и т. д.
Недовольство большевиками приняло еще большие размеры к весне 1918 г., когда недохватка продовольствия стала ощущаться особенно остро, и вскоре словесные и письменные протесты перешли в вооруженные выступления и восстания и в деревнях, и в городах, в том числе в Петрограде и Москве. Многие из этих выступлений и восстаний подавлялись не столько русскими большевиками, сколько, главным образом, чужой силой: красными латышскими стрелками, венгерскими и австрийскими интернационалистами и китайскими наемниками. Поскольку наша тема — латышские стрелки, то мы остановимся на их действиях.
В 1918 г. довольно активно против большевиков выступали анархисты, считая себя обойденными как борцы за революцию. Однако анархисты были плохо организованы, что соответствует их идеологии, а их боевые отряды были малочисленны и вооружены только легким оружием. Они, конечно, не могли противостоять опытным в боях и дисциплинированным латышским стрелкам.
11—12 апреля 1918 г. стрелки 6-го Тукумского полка ликвидировали вооруженное выступление анархистов в Петрограде; и в то же самое время стрелки 2-го Рижского полка вместе с чекистами разгромили штаб анархистов в Москве. Не успевших скрыться анархистов рассадили по тюрьмам или расстреляли. В общем, в первой половине 1918 г. латышские стрелки подавили около двадцати вооруженных выступлений и восстаний, поднятых анархистами, эсерами, крестьянами, офицерскими организациями, Союзом Защиты Родины и Свободы и т. д. Об этих ликвидациях и подавлениях можно прочитать в Латышской Малой Энциклопедии[16]:
“В 1918 г. латышские стрелки приняли участие в подавлении контрреволюционных заговоров и мятежей в Калуге, Саратове, Нижнем Новгороде, Новгороде, Осташкове, Старой Руссе и в других городах и местечках Калужской, Московской, Пензенской, Тамбовской и Саратовской губерний. 6—7 июля 1918 г. решающее значение в подавлении лево-эсеровского мятежа в Москве имели латышские стрелки. Кроме того, они приняли участие в ликвидации антисоветских восстаний в Ярославле, Рыбинске, Муроме и в других городах...”
Прибыв в марте в Бологое, 5-ый Земгальский латышский полк нес здесь гарнизонную службу: в частности, он контролировал поезда, идущие из Петрограда в Москву, вылавливал и арестовывал “контру”. В начале апреля командир полка А. Рамерс получил известие, что в Осташковском уезде (Тверской губ.) вооруженный крестьянский отряд, арестовав советскую администрацию и коммунистов, провозгласил Осташковский уезд независимой от советского правительства “народной республикой”. Восставшие были, главным образом, вернувшиеся с войны солдаты, вооруженные привезенными с фронта винтовками и ручными гранатами. Было у них и несколько пулеметов.
Для наказания неразумных мужичков был направлен 1-ый батальон и пулеметная команда 5-го Земгальского латышского полка. Стрелки высадились из эшелона в 14 км от Осташкова. Вскоре с северного фронта сюда прибыл в помощь стрелкам советский конный полк. Разведчики донесли командиру Рамерсу, что главный отряд и штаб восставших находятся на станции Осташкове. Ранним утром батальон подошел к станции и стрелки под прикрытием пулеметного огня цепями пошли в наступление. Повстанцы успешно отстреливались ружейным и пулеметным огнем, но незаметно зашедший во фланг конный полк бросился в атаку, внеся смятение в их ряды. Бросившиеся в штыки стрелки закончили бой. Только немногим повстанцам удалось скрыться в ближайшем лесу. В городе стрелкам уже никто не сопротивлялся. Около трех недель стрелки занимались ликвидацией небольших групп повстанцев в лесах и деревнях, пока 5-ый Земгальский полк не получил приказ отправиться на восточный фронт, в район Казани.
А в то же самое время, когда стрелки 5-го Земгальского полка разгоняли крестьянских повстанцев в Осташковском уезде, другие красные латыши наводили советский порядок в Саратове. В начале апреля из Екатеринослава в Саратов прибыл латышский красногвардейский отряд, который вынужден был покинуть Украину при приближении германской оккупационной армии. В Саратове к отряду примкнули находящиеся здесь латышские рабочие и другие эвакуированные латыши и образовали Саратовский особого назначения латышский полк. В городе двоевластие — большевиков и анархистов с эсерами. Существовала и тайная офицерская организация “Союз фронтовиков”. Латышские особисты решили такому двоевластию положить конец. Они начали изгонять из городских учреждений эсеров и анархистов, а по ночам производили аресты неблагонадежных и обыски в зажиточных домах, не забывая конфисковать ценные вещи.
Такая конкуренция анархистам, которые имели сильный боевой отряд, пришлась не по душе. 18 мая они с наганами и ручными гранатами в руках разогнали большевистские Советы, выгнали коммунистов из учреждений и объявили, что все советские постановления, и вообще какие бы то ни были законы, отменяются — на то и анархия. Эсеры и население их поддержали — лучше никаких законов, чем советские. Латышские особисты не решились вступить в бой и осторожно отступили за город, но командир полка Озолин немедленно связался по телефону с Москвой и сообщил о захвате Саратова бандой анархистов и эсеров, прося прислать в помощь воинские части.
В тот же день был послан карательный Московский латышский боевой отряд и батальон с пулеметной командой 2-го Рижского латышского стрелкового полка; а из Пензы — Интернациональный латышский-русский-чешский отряд. 19 мая, соединившись ночью вблизи Саратова, стрелки на заре ворвались в город, сметая все на своем пути. Анархисты и эсеры забросали стрелков гранатами из окон домов. К ним присоединились офицеры из “Союза фронтовиков”. Завязались уличные бои, но сопротивление их было сломлено в течение дня. Начались, как обычно, аресты и расстрелы по одному подозрению в симпатиях к бунтовщикам. А пока стрелки наводили порядок в городе, в деревнях Саратовской губернии начались крестьянские восстания. На усмирение непокорных мужиков отправился Саратовский особого назначения латышский полк. Для несения гарнизонной службы в Саратове, был оставлен батальон Рижского латышского стрелкового полка и интернациональный отряд. 1-ый Московский латышский боевой отряд был послан в соседнюю Пензу для усиления тамошнего гарнизона...
