Послевоенная же история обороны БК не могла обойтись без выдающейся роли в обороне политработника. Был герой от командиров РККА – Гаврилов, был от пограничников – Кижеватов, НКВД было дискредитировано политическими изменениями и героев 132 батальона задачи искать не было, Матевосян, как замполитрука (старшина) подходил не совсем, а тут полковой комиссар Фомин.
То есть, Гурон, ты считаешь, что Фомин был НАЗНАЧЕН в руководители обороны послевоенными идеологами?
Мне кажется, если бы не был найден Приказ №1, где впервые прозвучала фамилия Фомина в списке командиров, то и вся история могла бы быть иной, и акценты были бы расставлены на других лицах.
Не думаю, что в той ситуации кто-либо из командиров в крепости думал о том, какую бы ВЫДАЮЩУЮСЯ РОЛЬ ему сыграть. Прозаичнее все было - действовали в силу своих возможностей, умения и опыта. И качеств характера, конечно же. Были и ошибки, и иллюзии...
И в этом одна из сторон трагедии лета 41-го. Кто-то был просто трус и сдавался при первой возможности. Кто-то верил в силу "ответного удара", и это поначалу придавало ему силы, но потеряв надежду (и возможности обороны) в конце-концов тоже сдавался. Кто-то предпочитал застрелиться. Кто-то стоял до последнего патрона, который берег не для себя, а для врага, и оставался сидеть на месте в кругу немцев, предпочитая быть застреленым, нежели идти в плен своими ногами.