военфельдшер Гутыря Николай Семенович
Гутыря Н.С.(84 сп):
"...24 или 25 июня (прим.- 23 июня), примерно к полудню, меня вызвал полковой комиссар Фомин, командовавший защитой центральной части крепости, приказал взять с собой 2-3 бойцов и уничтожить вражеское пулеметное гнездо, которое разместилось в бывшей комсоставской столовой, расположенной на площади среди крепости (прим.- столовой 33 оип). Несмотря на то, что столовая была разрушена бомбой и пробит и обвален потолок, но гитлеровцы в ночное время пробрались в нее и расположились со станковым пулеметом (крупнокалиберным), чем наносили большой удар по нашей живой силе. Они стреляли по тем окнам, из которых мы вели огонь, защищая крепость. Необходимо было умело и смело уничтожить это фашистское гнездо. На помощь нам пришел полковой комиссар Фомин, который высказал свою мысль, как и откуда действовать и какое взять с собой оружие. С собой я взял 3 человек - сержанта Горина Николая, бойца Арутюняна и еще одного бойца из русских, которого фамилии не помню. Дым, исходивший от горевших зданий, складов и других сооружений, выедал нам глаза, когда мы пробирались ползком между развалин и груды лежавших камней на пути нашего следования до столовой, хотя этот путь был протяженностью 120-150 метров (прим.- считать от 2 подъезда Дома офицеров). Вооружились мы гранатами, пистолетами и парой десятизарядных полуавтоматок (прим.- СВТ). Было условлено и мы слышали во время переползания по-пластунски, что особенно усилился огонь с нашей стороны по вражеской пулеметной точке, которая являлась нашей целевой задачей. Медлить нельзя было, ибо промедление в переползании могло окончиться гибелью для нас и невыполнением приказа. Оставшиеся 30-40 метров каждый еще плотнее прижимался к родной земле и напрягал все силы, чтобы скорее между камней доползти к цели, но в это мгновение провизжали пули над головами. Эта очередь убила того русского бойца, которого не помню фамилии. Я дал команду бросать гранаты по цели и бросил сам. Прозвучала еще одна очередь, которая ранила в руку Арутюняна, но мгновенно мы рванулись вперед, еще бросив по гранате в развалины столовой и с пистолетными выстрелами и криками "хенде хох" ворвались в стены столовой. Внезапность и быстрота наших действий, а также брошенные гранаты, ввели в такое замешательство гитлеровцев, что они успели бросить лишь одну гранату, осколком которой я был ранен в левое бедро. А брошенные нами гранаты убили 2 гитлеровцев, одного ранили, а 2 оставшихся в живых были взяты в плен. Я восхищался как Арутюнян будучи тяжело ранен в руку, где кровь истекала из его организма, а он так мужественно распоряжался и действовал возле гитлеровцев, которых мы взяли в плен. Мы не ожидали, чтобы их было там 5 человек, мы полагали что их там 3. Взятые в плен гитлеровцы - высокие, чистые, молодые, рыжеволосые арийцы с засученными рукавами, смотрели на нас своими озверелыми глазами, не веря в то, что эти измученные сном, голодом, без воды, пропитанные гарью бойцы, смогли их взять в плен. В положении "хенде хох" мы этих 3 "языков", на обратном быстром пути, повели через второй этаж (прим.- первый этаж), ибо иного прохода не было до нашего КП. По дороге, несмотря на то, что рана Арутюняна была не легкая и мы оба истекали кровью не имея возможности оказывать индивидуальную первую медицинскую взаимопомощь из-за "языков", он мне с улыбкой говорит: "Товарищ военфельдшер, разрешите мне я этого слюнявого гада доконаю, чтобы он своей гадской кровью не паскудил нашу землю, на которой мы еще являемся хозяевами (речь шла о раненом гитлеровце)". Сразу я ему слегка возразил, думая о том, что это "язык", но быстро мне пришлось отказаться от этого возражения, так как в нашем положении эти "языки" ничего не дадут, а если будет надо, то "языка" мы сможем в любое время добыть. В это время мы спускались со второго этажа до КП. Я, как бы отвечая на ранее заданный вопрос, кивнул Арутюняну и сказал, что тебе раненому поручаю "доставить" этого арийца. Бледное лицо Арутюняна от боли и потери крови радостно засияло и в это момент пропукало несколько пистолетных выстрелов. Еще одна арийская гадина, извиваясь посунулась по ступенькам, ведущим со второго этажа до КП...".
Шугуров А.К.(75 орб):
"...23 июня перед нами стала задача ликвидировать немецких автоматчиков в здании стройбата. Мы стремились взять их живыми. Поэтому было решено пропозти под окнами к проходу, а потом силой заставить их сложить оружие. Для осуществления этого плана были посланы младшие командиры Сазонов и Трунов, которые должны были выполнить эту операцию. Немцы разгадали наш план и стали зорко следить за входом. При приближении Сазонова и Трунова немецкие автоматчики бросили гранаты и сильно контузили наших товарищей. Посылать других товарищей на убой мы не решились. Было решено пробить дыру в стене и через это отверстие бросать гранаты. После нескольких гранат немцы решили сложить оружие...".
ст. сержант Сазонов Александр Епифанович
Сазонов А.Е.(75 орб):
"...Часть немцев ворвались в столовую саперного полка. По боевому приказу Шугурова мы отбивали фрицев из столовой...".
красноармеец Возяков Роман Антонович
Возяков Р.А.(75 орб):
"...Наш комсорг батальона (прим.- Шугуров А.К.) собрал и дал приказание 6-7 нашим бойцам с мл. командирами атаковать и выбить из столовой 33 инженерного полка немцев, засевших там. Руководить группой он возложил на старших сержантов Васильева и Сазонова. Мы, пригнувшись рядом у стен казарм и кустов, стали подходить к столовой, а затем внезапным рывком ворвались в коридор. Сазонов с Труновым первыми открыли дверь и вбежали. Фрицы оказывается находились на втором этаже (прим.- первом этаже). Сверху они кинули 2 гранаты. Большая часть нашей группы уже бежали вверх по лестнице, а кто немного задержался внизу (все ведь одновременно не смогли забежать), были контужены и ранены, в частности старший сержант Сазонов и сержант Трунов были контужены, а один боец из танковой роты был ранен в плечо. Когда мы уже поднялись на один марш лестницы (до лестничной площадки), фашисты бросили еще одну гранату, но она вреда никому не сделала. Фрицев, 5 человек во главе с унтер-офицером в столовой инженерного полка и 2 радистов под мостом у Трехарочных ворот, мы тогда взяли в плен и повели в штаб полкового комиссара Фомина...".
красноармеец Ребзуев Александр Сергеевич
Ребзуев А.С.(84 сп):
"...Вдруг обнаружилось, что в соседнем отсеке казармы обосновались немцы. Нам это было совсем ни к чему. Командир Зубачев и комиссар Фомин, приняли решение занять эти отсеки. Туда отправили небольшую вооруженную группу бойцов, в которую включили и меня. Задача была нелегкая. Стараясь не привлекать внимание фашистов, мы, поочередно выбрались из окон, крадучись добежали до входа в казармы. В ближние отсеки кинули гранаты. Находящиеся там фашисты были уничтожены. Все произошло так быстро, что они не успели отреагировать, и нам была открыта дорога дальше. Добежали до кухни, надеясь найти съестное. А там, в трех огромных котлах для приготовления пищи сидело по немцу! Ситуация была прямо-таки комичная, но никто не смеялся...".
Кузнецов И.В.(84 сп):
"...В нижнем этаже кухни были немцы и комиссар Фомин приказал обезвредить кухню. Мне и еще двум товарищам, не помню фамилий, удалось уничтожить фашистов. Их было трое и одна наша женщина с девочкой...".
Морозов Н.М.(17 по):
"...Комиссар приказал выбить противника из подвала нашего здания. Путь к нему был труден, так как ползти надо было по открытой местности. Нам выдали всего по четыре гранаты, комиссар пожелал успеха. Мы по-пластунски стали добираться до своей цели. Оказавшись у окна, я бросил туда одну гранату. Она взорвалась. В это время Горбачев переполз на другую сторону окна. Бросили еще по одной гранате, как вдруг после взрыва мы услышали женский голос:
"Не бросайте больше! Немцы сдаются!". Тогда мы сказали той женщине, чтобы немцы раздевались до белья и по одному выползали в окно. Смотрим - правда, стали немцы один за другим - шесть человек - вылезать в окно в одном белье. Мы спросили женщину, есть ли еще? Она ответила, что нет, осталось двое убитых...".
Ходько И.П.(455 сп):
"...Ночью с 23 на 24 июня четыре немца влезли в подвал под столовой саперного батальона и 24 июня (прим.- 23 июня) принуждали женщину кричать из окна подвала, чтобы мы сдавались. Они ее принуждали выкрикивать, что русские сдаются в плен десятками тысяч, связь прервана, самолетов и танков нет, немецкая авиация бомбит Минск, Киев, Смоленск, Харьков, Ленинград, Москву. Каждые 15-20 минут женщина повторяла эти слова. В тот же день мы пленили этих немцев, допросили и расстреляли...".
ст. сержант Черненко Степан Сергеевич
Черненко С.С.(455 сп):
"...Какая-то женщина кричала хриплым голосом в репродуктор, который был установлен в комсоставской столовой (прим.- столовой 33 оип): "Товарищи русские солдаты и командиры, не слушайте своих политруков и комиссаров, сдавайтесь, выходите из подвалов, вся крепость занята немцами. Заняты Харьков, Минск, Пинск, Барановичи, устанавливается нормальная жизнь. Немецкое командование отпускает средства и продукты пострадавшим от войны. С 27-го в плен брать не будем, будете считаться не русскими солдатами, а бандитами и будете повешены...".
лейтенант Виноградов Анатолий Александрович
Виноградов А.А.(455 сп):
"...Прибегает боец и докладывает, что в помещении столовой группа немецких автоматчиков, которая обстреляла группу нашего гарнизона. Я спросил разрешения полкового комиссара на командование по уничтожению этой группы, комиссар мне разрешил. Ко мне присоединились лейтенант, входящий в состав гарнизона подчиненного комиссару, смуглый, здоровый парень. Замполитрука, которого я увидел впервые и замполитрука, который от меня не уходил, Смирнов и группа бойцов. Мы обследовали расположение помещения столовой, двери были закрыты немцами изнутри. В двери очередью из автомата было проделано отверстие, в которое и вели они прицельный одиночный и автоматный огонь по нам. К дверям подходить было опасно. Я дал команду ломать в двух местах потолок и со стороны стенки дверь и бросить 5 гранат, а Смирнова поставил вверху у окна. Эта задача была выполнена минут через 15. Группа фашистских автоматчиков в составе 9 человек была уничтожена, в том числе были 2 взяты в плен. Здесь проявил особо себя присоединившийся к нам лейтенант, который прыжком из второго этажа смял здорового фашиста в чине младшего унтер-офицера и втащил его в окно нижнего этажа...".
Дурасов А.И.(84 сп):
"(Прим.- со слов буфетчицы Софии)...Но вот на 3 день, рано утром, раздались сильные удары в люк подвала и команда на русском языке: открой или взорвем. Я перевела, лейтенант приказал молчать или - и он показал ножом на горло. Команда повторилась еще раз, потом начали ломать люк. Немцы стали по углам за ящики, нам приказали лечь за мешки с мукой и оружие направили к месту взлома. Взлом продолжался минут 10-15. И люк рухнул вниз, за ним последовал сильный взрыв, оказывается была брошена связка гранат. На удивление ни один немец не был не только ранен, но даже царапнут. В подвале ничего нельзя было рассмотреть. Стояла мучная пыль и дым, мы были оглшушены. Когда мы пришли в себя, немцы были обезоружены и связаны. Нас вытащили из-за мешков и подталкивали к лестнице...".
мл. лейтенант Вологин Николай Петрович
Вологин Н.П.(18 обс):
"...Ко мне подошел Забирко и сказал, что из окон кухни и столовой саперного батальона немцы ведут автоматный огонь по нашим бойцам. Была собрана команда добровольцев – человек 15. Спустились вниз и установили: через основной вход пробраться к кухне невозможно, так как он находится под аркой Трехарочных ворот, а это место свободно простреливается противником. На окнах – металлические решетки. Посоветовались с бойцами, решили пробить на втором этаже (прим.- первом этаже) внутреннюю стенку, пройти через пролом и по лестнице спуститься в кухню. Когда отверстие было пробито, мы с гранатами и автоматами осторожно спустились по лестнице на нижний этаж и попали в помещение кухни, но там никого не было. Медленно и бесшумно прошли раздаточный цех и увидели в стороне массивную дверь, за которой, очевидно, находилось какое-то подсобное помещение кухни. Оттуда послышался шорох и мы насторожились. На команду - "Кто здесь – выходи!" - никто не отозвался. Тогда за дверь одна за другой полетели две гранаты. После того, как грохот разрывов стих, раздался женский голос: "Не стреляйте, они выходят". Дверь отворилась, и оттуда вышли четверо уцелевших немцев с поднятыми руками, обсыпанные штукатуркой, и две женщины, одна с ребенком на руках. Кто-то из бойцов взял у нее ребенка, и тот доверчиво прижался к нему. Женщин, еще не оправившихся от переживаний, отвели в подвал к своим. В кладовой кухни были обнаружены продукты: сухари, хлеб, картошка, овощи, сырое мясо...".
мл. лейтенант Забирко Федор Емельянович
Забирко Ф.Е.(44 сп):
"...Капитан Зубачев занял оборону во втором от арки подъезде. Первый подъезд не был занят, но не сообщался с нами проходом. Поэтому мы решили пробить во втором этаже (прим.- первом этаже) стену и выкурить немцев из их убежища. Нашли саперные инструменты, просверлили отверстие. К моей группе подошел командир и предложил: "Желающие выбить немцев, пошли за мной". 5-6 курсантов и я последовали за ним. Всего нас собралось 10-12 человек. С гранатами и пистолетами мы спустились по лестнице на нижний этаж в помещение кухни. Здесь никого не было. Пройдя раздаточный цех, мы увидели в стороне дверь, ведущую, очевидно в кладовую. Послышался шорох, и мы насторожились. Было ясно, что там спрятались немцы, так как на наш оклик и требование выходить никто не отозвался. Одна за другой туда полетело несколько гранат. Минуту спустя раздался женский голос: "Выходят". Из кладовой показалось трое немцев с поднятыми руками, осыпанные штукатуркой, и женщина с мальчиком 3-4 лет на руках. Кто-то из бойцов взял у нее ребенка, и тот доверчиво прижался к нему. Женщину, еще не оправившуюся от переживаний, под руку отвели к своим...".
сержант Горчаков Владимир Дмитриевич
Горчаков В.Д.(84 сп):
"...Комиссар полка Фомин собрал нас в полуразрушенном здании и сказал, смело глядя в наши глаза, о том, что трудности немалые. Он изложил кратко свой план: мы должны были пробиваться на другой берег реки Мухавца, закрепиться там и, стянув основные силы, вырваться из крепости на север. Для этого нам нужно было убрать с пути засевших в столовой немцев и достать "языка", чтобы выявить обстановку. Выполнить эту операцию комиссар поручил нашей группе, а во главе поставил меня. Вместе со мной пошли Федор Матвеев, Борис Решетов, Алексей Колачев, Седов и парнишка–воспитанник. Верхний и часть нижнего этажа здания занимали мы, а остальную нижнюю часть столовой – немцы. Они находились в трех комнатах и подвале. Над ними верхние комнаты также были в наших руках. Из этих комнат мы и решили действовать. Я распорядился пробить потолки и через отверстия забросать гитлеровцев гранатами. Пробив отверстия в две комнаты, я бросил сверху две гранаты. Среди немцев произошло замешательство и переполох. Воспользовавшись этим я и Решетов проскользнули в первую комнату, где был враг и притаились у стены. Дело решалось секундами. По сигналу бросаю гранаты, Решетов рванулся на врага и тут же упал. Немецкая пуля оборвала жизнь бесстрашного человека, ставшего мне близким другом. Дикая злоба охватила меня. Метнув гранаты, не дожидаясь взрыва, я в мгновение ока проскочил это роковое место между комнатами, где свистели пули. Не давая опомниться немцам, швырнул гранаты в третью комнату и бросился туда. В упор мне блеснуло дуло парабеллума. На полу от моей гранаты уже валялось три немца. Я был бы убит, если бы не парнишка–воспитанник, подоспевший на помощь. Он выбил из рук немецкого офицера, целившегося в меня, оружие. Отскочив к окну немец пустил две ракеты и кубарем скатился в подвал. Я выстрелил в него и ранил в правую руку. Из подвала мы вывели двух женщин (одна из них была с грудным ребенком), 6 немецких солдат и раненного мною офицера. Кроме того, освободили двух наших солдат из плена...".
